– То есть никто определенный вам в голову не приходит?

– Абсолютно никто, инспектор.

– А как же вы сами, – задал новый вопрос инспектор Ридли, – имеются ли враги лично у вас, мистер Френч? Возможно, исчезновение вашего друга связано с одним из ваших недоброжелателей... – И снова: – Вы, насколько я понимаю, владеете собственным делом, а это всегда чревато определенными сложностями...

– Если под «сложностями» вы подразумеваете наличие, как вы сами их называете, недоброжелателей, то могу вас уверить, инспектор, таковых практически не имеется. Не скрою, у нас были некоторые неприятные инциденты, однако столь незначительные, что не стоит и поминать... Да и было то опять же за океаном. – Мистер Френч дернул плечами, потер свою идеально выбритую щеку, и, вскинув голову, осведомился: – Полагаю, вам неизвестно, чем именно мы с Клодом занимаемся? – И сам же ответил: – Продаем «Эликсиры Френча» – одно из самых действенных средств при любых видах психического недуга. – И все в том же духе: – Сейчас мы только начинаем пробиваться на местный рынок, но в Нью-Йорке, где собственно и находится наш головной офис, «Эликсир Френча» давно зарекомендовал себя, как наипервейшее незаменимое средство не только при подавленном состоянии духа, вызванном телесными воспалениями, но и при таком наисложнейшем недуге, как истерия, – здесь мистер Френч понизил голос до едва различимого шепота, вроде как поверяя некую тайну. – И, скажу вам как на духу, результаты просто ошеломляют.

– То есть вы продаете «тоник от нервов»? – решился уточнить Ридли, и мистер Френч с энтузиазмом кивнул.

– Вы непременно должны его попробовать, инспектор. – Мужчина подхватился со стула и бросился к массивному дубовому шкафу, полки которого, стоило ему распахнуть его дверцу, так и ощетинились бутылочками с чудодейственным эликсиром. – Вот, принимайте по пять капель перед едой – и все ваши хвори, как рукой снимет.

Ридли принял флакон синего стекла и взвесил его в ладони – Джек уловил нотку насмешливости, залегшую в уголках его глаз.

– Благодарю, – произнес инспектор в сторону дарителя. – Обязательно воспользуюсь вашим подарком. – И переменил тему: – Насколько я могу судить по вашим же словам, мистер Френч, это не первое ваше знакомство с Лондоном...

Френч с энтузиазмом кивнул.

– Вас, должно быть, удивляет отсутствие акцента, – присовокупил он к кивку, – понимаю ваше замешательство, инспектор. Однако должен заметить, что я родился и вырос на улицах этого города. Лондон – моя несчастная родина! – Ридли, если и был удивлен, вида не подал, только чуть вопросительно поглядел в глаза собеседника, и тот продолжил: – Прежде у меня не было ни дома в Марилебоне, ни дорогой одежды, даже еду приходилось добывать тяжелым трудом на кожевенной фабрике в Элдинге... Это было тяжелое, полное беспросветного мрака существование, вспоминать о котором совершенно не хочется. – Мужчина вздохнул, задумавшись на секунду, а потом поглядел прямо на Джека: – Я был примерно вашего возраста, молодой человек, когда «зайцем» пробрался на один из судов, отплывающих в Новый Свет. Терять мне было нечего, и я простился с родными берегами ровно на двадцать лет...

– Похоже, удача сопутствовала вам в этом приключении, – Ридли слегка улыбнулся. – Вы вернулись богатым человеком.

– Вы правы, удача мне улыбнулась... Пусть и не сразу, коварная кокетка, однако, проявила благосклонность.

Мужчина замолчал, задумавшись на мгновение, и Ридли снова произнес:

– Однако вернемся к мистеру Гарднеру. Расскажите, когда вы видели друга в последний раз...

– Позапрошлым утром, – с готовностью отозвался Оливер Френч. – Мы выпили чаю, обсудили некоторые деловые вопросы... – И, на секунду запнувшись, заключил: – А потом Клод ушел. С тех пор я его больше не видел...

В этот самый момент в дверь кабинета постучали, и появившийся на пороге дворецкий сообщил о визите констебля Дрискоула... Весьма смущенный подобной помпезностью, тот тенью просочился мимо сноба-дворецкого и что-то зашептал на ухо инспектора Ридли.

Едва тот перестал говорить, Ридли поглядел на мистера Френча и произнес:

– Не могли бы вы рассказать, что стало причиной вчерашней ссоры между вами и мистером Гарднером? Судя по словам некоторых очевидцев, вы были весьма раздражены, и мистер Гарднер выскочил из дома в расстроенных чувствах.

Джек навострил уши: такого поворота событий он вовсе не ожидал.

– Ссора имела место, – не стал отрицать очевидное мистер Френч, только кончики ушей у него слегка покраснели – Мы, действительно, сильно поссорились, наговорили друг другу разного... Клод выскочил из дома, хлопнув дверью. – И невесело мыкнув: – Обозвал меня глупым ослом... Если бы я только знал, что не увижу его больше. Если бы только знал...

Ридли поинтересовался:

– Могу я узнать о причине вашей ссоры?

Френч, продолжая качать головой, выдохнул:

– Всего лишь частный вопрос. Мы обсуждали смерть моей дочери... Бедная девочка скончалась несколько дней назад, и третьего дня была похоронена на Хейгейтском кладбище.

Тут уж голос окончательно подвел несчастного предпринимателя, и он замолчал, пытаясь унять дрожь в голосе.

Ридли с Джеком переглянулись.

– Как звали вашу дочь? – поинтересовался инспектор Ридли, взволнованный не в меньшей степени, пусть и по другому поводу.

И Френч просипел:

– Этель Эдвардс. Почему вы спрашиваете, инспектор?

– Итак, вашу дочь звали Этель Эдвардс. – Ридли поглядел на маленького человечка пристальным взглядом. – Простите мою непонятливость, мистер Френч, но каким образом дочь банковского клерка мистера Томаса Эдвардса могла оказаться и вашей дочерью одновременно?

Теперь пришла пора удивляться самому мистеру Френчу.

– Откуда вам известно о Томасе Эдвардсе? – спросил он в видимом волнении, и не в силах усидеть на одном месте, вскочил на ноги. – Как такое возможно?

А Ридли попросил:

– Расскажите нам всю историю целиком, мистер Френч. После и я сделаю то же самое... Обещаю.

Его собеседник дважды прошелся от стула до книжных полок вдоль стены и только потом заговорил:

– Мне было восемнадцать, когда я покинул родные берега... Безусый мальчишка с большими амбициями и тощим кошельком. Я тогда был влюблен в одну девушку, Мэри Корбетт, дочь булочника с Сент-Терренс – ее родители и слышать обо мне не хотели. Говорили, что ничего путного из меня не получится, мол, как был, так и останусь сыном нищего жестянщика, а их Мэри заслуживала лучшего... И так горько мне было, так невыносимо тяжко, что я дал себе клятву: либо разбогатею, либо никогда не вернусь в родные края. С тем и отправился в Новый Свет... – Френч полностью отдался воспоминаниям, даже лицо сделалось отсутствующим. – Удача не очень мне способствовала, как вы понимаете, – продолжил он глухим голосом, – таких искателей легкой наживы, как я, там было пруд пруди, и каждый верил, что ему повезет в первую очередь... – Рассказчик грустно улыбнулся: – Везло единицам. Причем без какой-либо системы... И я много чего перепробовал, прежде чем мне в руки попался рецепт старого индейского снадобья – они называли его «Ваби-манидо», что значит «Белый дух» – которое буквально подняло меня на ноги после особенно продолжительной лихорадки. Я думал тогда, что проживаю последние часы своей жизни... – Френч снова улыбнулся, только теперь уже радостной улыбкой: – Однако не умер. Да еще упросил научить меня делать такое же снадобье самому. С того все и началось... Я разъезжал по городам, торгуя чудодейственным «Эликсиром Френча», и встреча с Клодом во многом помогла мне стать тем, кем я сейчас и являюсь. Это если кратко, инспектор, – пожал Френч плечами. – Полагаю, вас больше интересует мое возвращение на родину, нежели мытарства на чужбине?