Зигабен обратил на него усталые глаза. Марка поразило выражение горечи, застывшее в них. Оно было заметно даже в бледном мерцающем свете свечей.

— Ну, предположим, я скажу “да”. Ведь ты потащишь меня к палачу? Так почему я должен облегчать твою совесть?

Ветеран дворцовых интриг, Зигабен слишком хорошо знал, сколь печальна участь побежденных мятежников. Марк безмолвно ждал. Горестный вздох вырвался из груди Зигабена. Его плечи поникали. Чем дольше молчал трибун, тем яснее понимал Метрикий Зигабен, как безнадежно его положение.

— Будь ты проклят!.. — выговорил он наконец треснувшим голосом. — В конце концов, к чему этот фарс? Голод и жажда скоро выгонят меня отсюда. Что ж, я твой пленник. Забирай меня. Надеюсь, это доставит тебе радость.

Он отступил от алтаря. Скавр видел темные пятна пота, оставшиеся на полированном дереве. Умный, отважный Зигабен сдался на волю судьбы. Трибун был потрясен до глубины души. У него невольно вырвалось:

— Но ведь у тебя был какой-то план? Зачем ты пришел сюда?

— Да, был, — ответил видессианин. Его губы тронула горькая улыбка. — Я хотел остричь волосы и стать монахом. Даже Автократор трижды подумает, прежде чем подослать наемных убийц к человеку, который посвятил свою жизнь Фосу. Но я пришел сюда слишком рано. Храм был темен и пуст. Я не нашел здесь ни одного жреца, который мог бы постричь меня. А теперь… Вместо жрецов явился ты. Я всегда считал тебя хорошим солдатом, Скавр. Хотел бы я ошибаться.

Марк почти не услышал комплимента.

— Лавр! — крикнул он во все горло.

Прелат почти бегом ворвался в храм. Он тревожился за судьбу Зигабена, и это заставило Лавра изменить своему обычному сдержанному дружелюбию.

— Только не убеждай меня сладкими речами, что этот несчастный передумал!..

— Но я действительно передумал, святой отец… — начал Зигабен.

— Вовсе нет, — перебил Скавр. — Пусть будет так, как он задумал. Позови людей. Пусть они увидят, как человек, которого вынудили играть роль Автократора, облачится в голубые одежды служителей Фоса.

Лавр уставился на трибуна с нескрываемой радостью, Метрикий Зигабен — с откровенным изумлением. Затем жрец низко поклонился Скавру и направился к выходу, созывая горожан, столпившихся у двери.

— Ты позволишь мне?.. — прошептал Зигабен, до сих пор не веря.

— Конечно. Как еще лучше убрать тебя с политической сцены навсегда?

— Туризин тебе за это спасибо не скажет.

— Да? На себя пусть поглядит. Он напялил голубой плащ на Ортайяса — и это после того, как сопляк причинил ему столько зла. Почему он должен отнимать твою жизнь? Ты верно служил ему, пока твоя судьба не выбросила две шестерки.

Ввернув в свою речь этот чисто видессианский оборот, Марк ощутил странное удовольствие.

— Я сам выбросил своих “демонов”, доверившись намдалени.

— Туризин тоже допустил эту ошибку, — напомнил трибун.

В первый раз с тех пор, как Скавр выкупил Зигабена у йездов, тот слабо улыбнулся.

Больше времени для разговора у них не было. Храм заполнился оживленно переговаривающимися горожанами. Скавр уселся на скамью в первом ряду. Зигабен остался у алтаря один. В грязных лохмотьях, бывший узурпатор казался особенно жалким в великолепном храме, где тускло мерцали бронза и серебро.

Лавр исчез всего на несколько минут и вскоре возвратился, держа в руках большие ножницы и бритву, сверкавшую в огнях свечей. Его сопровождал второй жрец, толстый и неуклюжий. Он нес чистый голубой плащ и Священное Писание Фоса, переплетенное в красную кожу.

Когда жрецы подошли к алтарю, горожане затихли. Зигабен склонил голову. Защелкали ножницы, срезая густые черные волосы. Сверкнула бритва. Вскоре голова Зигабена уже блестела. По сравнению с обветренным, загорелым лицом она казалась особенно белой.

Толстяк протянул ему Священное Писание.

— Прими же закон, которому ты станешь повиноваться, буде изберешь его для себя. Если в глубине души своей ты чувствуешь, что сможешь соблюдать его нерушимо, вступи в монашескую жизнь. Если же ты найдешь в душе своей сомнение, скажи об этом сейчас.

Опустив голову, Зигабен ответил:

— Я буду соблюдать его нерушимо.

Жрец повторил свое предостережение еще дважды. После каждого нового согласия его голос набирал силу. Когда Зигабен в третий раз поклялся соблюдать монашеский закон, толстяк передал книгу Лавру и набросил на плечи нового брата голубой плащ.

— Как голубые одежды прикрывают твое бренное тело, так пусть святая истина Фоса прикроет твою душу и защитит твое сердце от зла.

— Да будет так, — прошептал Зигабен. Толпа повторила его слова.

Лавр безмолвно сотворил молитву, а потом произнес:

— Не хочешь ли ты, брат Метрикий, помолиться вместе с этими благочестивыми прихожанами?

— Я могу?.. — спросил Зигабен… Нет, не Зигабен — теперь только Метрикий, ибо видессианские монахи отрекались от родовых имен, оставляя себе только личные. В голосе нового священнослужителя звучала искренняя благодарность. Трибун еще не встречал видессианина, который легкомысленно относился бы к своей вере.

Метрикий, стоящий у богато украшенного алтаря в простом голубом плаще… Это зрелище казалось трибуну трогательным и странным. На чисто выбритой голове новообращенного выступила капелька крови — там, где лезвие зацепило кожу. Но даже безбожник Скавр почувствовал искреннее волнение, когда Зигабен начал читать на архаическом видессианском языке:

— Фос, владыка благой и премудрый, милостью твоей заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.

— Аминь, — заключили прихожане. Марк вдруг поймал себя на том, что повторяет это слово вместе со всеми.

Лавр объявил:

— Служба закончена.

Люди начали расходиться. Метрикий подошел к Скавру и сильно сжал ему руку.

— Пойдем, брат, — сказал Лавр, — я познакомлю тебя с твоими новыми братьями в Фосе.

Высоко подняв голову, не оглядываясь, Метрикий ушел с Лавром.

* * *

Но столь удачно разрешенный кризис был лишь частью общей проблемы, куда более сложной.

Через неделю после того, как Зигабен стал братом Метрикием, толпа попыталась взять штурмом губернаторскую резиденцию и освободить Дракса. Разгоняя бунтовщиков, легионеры пустили в ход оружие. Двадцать человек были убиты, многие получили ранения. Римляне потеряли двоих. После этого солдаты стали ходить по улицам Гарсавры только взводами.

Через три дня горожане повторили попытку. На этот раз Марк хорошо подготовился. Лучники-хатриши, стреляя с крыш, рассеяли толпу еще до того, как атака набрала силу. Никто из солдат трибуна не пострадал.