Из дормитория спешно появились монахини — десять, двадцать, пятьдесят женщин, окружили раненых и мертвых, заполонив все вокруг серым цветом своего шерстяного облачения и белым — чистых простыней. Капитан прислонился спиной к стене, правая нога — сплошной сгусток боли, он даже пожалел, что не потерял сознание.

Раненая кричала, не переставая. Он перевел на нее взгляд, но не сразу заметил, что почти вся верхняя левая часть ее тела отсутствует. Капитан не мог понять, каким образом та все еще жива и кричит. Спасшая ему жизнь женщина была с ног до головы испачкана ее кровью, пыталась ей помочь, но любые усилия были тщетны.

Красный Рыцарь пожелал скорейшей смерти надрывавшейся от крика девчушке.

Две монахини плотно оборачивали вокруг нее простынь, которая краснела от крови еще до того, как они успевали наложить очередной слой, а девочка продолжала кричать. Ее голос был одним из множества голосов умирающих в муках людей, разрывавших воплями ночь.

Капитан с трудом поднялся и доковылял до Майкла, кулем лежавшего у стены часовни. Мальчик был жив.

Красный Рыцарь осмотрелся в поисках Амиции. Она недавно стояла рядом с кричащей девчушкой, но куда–то исчезла. Тогда он обратился к сестрам, прося кого–нибудь подойти. Откликнулись сразу четыре. Подбежали, осторожно подняли Майкла и унесли.

Послышались победные крики. Ликование заглушило даже ужасные вопли раненых, но капитан не обратил на это внимания и медленно побрел к Тому.

Гигант сидел, прислонившись спиной к стене конюшни.

— Наспинник выдержал, — с ухмылкой сказал он. — Господи Иисусе, я подумал, мне крышка.

Том указал на меч.

— Кстати, отличный прием.

— Ну да, удар с хватом лезвия или половина меча против виверны, — согласился капитан, — вполне обычный прием. Все известные мастера учат ему.

Он стянул с руки оставшиеся от перчаток лохмотья и плотно обвязал ими порез.

— Просто мне нужно больше практики.

Том гоготнул.

— Бьюсь об заклад, Изюминка только что убила вторую, — произнес он, указывая на ликующих лучников.

И действительно, через несколько мгновений в главных воротах появился отряд, тащивший за собой голову второй виверны. Сбитая на землю пятьюдесятью стрелами, она погибла под ударами копий, не поранив ни одного человека.

— Отличная работа, капитан, — сказал Том.

— Мы подготовились, соорудили ловушку, ты поджег их лагерь и застал врасплох, и все же им удалось поубивать наших людей. — Красный Рыцарь с сожалением покачал головой. — Я не выложился до предела, предавался безделью.

— Они убили много людей, — согласился Том, — но наших всего несколько.

— Какой же ты все–таки засранец, Том Маклаклан.

Здоровяк пожал плечами, принимая эти слова за комплимент, затем что–то в часовне привлекло его внимание. Он сморщил нос, словно учуял неприятный запах.

— Что? — поинтересовался капитан.

— Ты когда–нибудь замечал, они всегда оказываются значительно меньших размеров после смерти? — спросил Том. — Такими огромными их делает исключительно страх.

Капитан тоже посмотрел на тело виверны и вынужден был признать, что теперь она казалась намного меньше, чем во время сражения. И выглядела по–другому. Побледневшей, что ли. Израненная, и изрезанная, и утыканная стрелами. Печальное зрелище.

Том улыбнулся и стал подниматься на ноги, тогда–то и появилась настоятельница. Капитан ожидал от нее гнева или упреков, но та просто взяла его за руку.

— Позволь нам позаботиться о твоих людях, — сказала она.

Красный Рыцарь кивнул, пытаясь затянуть потуже лохмотья перчатки вокруг пореза. Кровь продолжала течь. Он успел заметить странное выражение на лице настоятельницы и потерял сознание прямо у нее на руках.

Cледующей ночью перед рассветом враг атаковал замок Альбинкирка.

Сэр Алкей давно находился на грани полного изнеможения. Он пребывал в мире, отделенном от забвения одним ударом сердца, события отражались в его сознании лишь проблесками света, словно молнии освещали происходящее.

Несколько раз чудовища шли в атаку, но, в отличие от низких городских куртин из камня, стены замка были высокими и хорошо охранялись, Дикие не могли по ним взобраться. Тех, кому это все же удавалось, сразу убивали.

Но после каждой атаки сил у рыцаря оставалось все меньше.

Ему запомнился бой с ирком — высоким, худым и красивым существом с крючковатым носом, походившим на клюв хищной птицы. Ирк был облачен в кольчужный доспех, напоминавший рыбьи чешуйки. Он отражал один удар за другим, и, когда наконец движимый отчаянием сэр Алкей сбил противника с ног на каменный пол и шлем слетел с его головы, ирк взглядом молил о пощаде. Как человек.

От удара его кинжала врагу пришел конец, но рыцарь никогда не забудет этого взгляда.

…Но то, что случилось дальше, оказалось намного хуже. Появилось нечто ужасное. Оно было огромным, высотой с городскую стену, пугающим, и вышло из пылавших руин города. Оно продвигалось вперед отвратительной шаркающей походкой.

И оно было настоящим.

Чудовище подняло посох — размером с тяжелое копье конного рыцаря, — и луч бело–зеленого пламени ударил в крепостную стену. В том месте, куда он попал, камень пошел трещинами, люди на стене перепугались.

Затем раздался оглушительный хлопок, и приблизительно в десяти шагах слева от ворот появилась брешь, стена заходила ходуном. Люди падали, а осколки камней полетели прямо на чудовищ внизу.

Но и это было еще не все. Фигура воздела руки, и почудилось, будто по ее приказу с неба посыпались звезды. Сэру Алкею пришлось бороться с искушением пасть на колени и закрыть лицо.

Звезды с пронзительным свистом летели с ясного ночного неба и с жутким ревом падали. Одна грохнулась далеко в поле, убив множество боглинов, вторая попала в центр города, и высоко в небо поднялись языки пламени. Весь замок задрожал, облако дыма, словно гигантский кулак, взметнулось ввысь.

Третий снаряд угодил в крепостную стену, почти в футе от трещины, громадный кусок каменной кладки отделился от куртины и рухнул наружу.

Алкей побежал к образовавшемуся проему и оказался рядом с другим облаченным в доспехи воином. «Картрайт, — подумал он, — или галлеец Бенуа». Брешь была узкой, они вдвоем закрыли ее своим телами.

И тогда появились враги.

В какой–то момент Бенуа упал. Его оглушили, и Алкей бросился прикрыть его, но вражеские руки тут же ухватили беднягу за ноги и, погрузив когти глубоко в плоть, неспешно поволокли к краю стены. Обезумев от ужаса, он закричал и попытался вырваться. Оружием боглины кромсали тело Бенуа там, где его не прикрывали доспехи, ведь часть брони с него попросту сорвали.