рушится абсолютно все. Он наступает на нее ногой. Отнимает жизнь. Короткую, но яркую жизнь. Я не могу смотреть на это. Слезы подкатывают к горлу, но я всячески пытаюсь сдержаться. Лэйн ни в коем случае не должен видеть это. Только ради него я подавляю в себе слезы, горечь и боль, лишь крепче сжимая его сильную ладонь.

Такое случается и в жизни.

Нас растаптывают, даже не замечая этого.

Нам обламывают крылья, когда мы только взлетаем.

И самое страшное – нам не подают руки помощи хотя бы для того, чтобы просто поднять с земли.

Глава 40

Приручай мечты

– Пока ты будешь у Ванессы, я схожу нам за перекусом. – Лэйн оставляет меня одну.

– У меня аллергия на орехи, если что! – кричу я ему вслед, но, кажется, Кеннет не слышит.

Я вваливаюсь домой. Обратный путь был долгим. С учетом того, что мы ждали на жаре, пока все загадают желания, это было настоящее испытание. Я и Лэйн кое-как устроились в тени на газоне и, разговаривая, сидели там до последнего. Единственный плюс – я узнала о нем некоторые сведения, о которых ранее даже не предполагала. Например, у Лэйна жуткая аллергия на яблоки. А еще он не переносит миндальное молоко. Что же касается видов спорта, то он никогда не болел за футбольные команды, потому что все его время занимал хоккей.

У нас выдалась приятная беседа. Мне нравилась открытость, с которой он делился фактами о себе. Было видно, что ему хочется доверить мне даже самые неадекватные секреты. Именно поэтому чуть позже я услышала о его первых любовных похождениях: девочка, к которой он впервые подкатил, оказалась двадцатитрехлетней дамой с ребенком на руках. Как так можно было спутать возраст, я не понимаю. Однако Лэйн точно знает, что ему противопоказано угадывать его, он в этом деле самый настоящий лузер.

Кеннет и сам без умолку смеялся, пока говорил об этом. Самоирония у него на высоте, и я безумно рада, что он относится к собственным провалам с легкостью и беспечностью. Такой подход помогает жить и не корить себя. Умение отпускать значительно упрощает жизнь.

– Несс? – зову я Аддерли, и мысли тут же улетучиваются. – Привет.

Ванесса стоит спиной и не обращает на меня никакого внимания. Я хмурюсь. Почему она ведет себя так холодно вновь? Попахивает чем-то нехорошим, неладным. Необходимо поскорее разузнать, что случилось за время моего отсутствия.

– Несс, как ты? – спрашиваю я ее и медленно двигаюсь к ней.

В комнате выключен свет, а за окном уже успело стемнеть, и из-за этого я не вижу, в каком состоянии находится Аддерли и нужна ли ей помощь.

Слышатся тяжелые вздохи, а за ними следуют всхлипы. Вся сжимаюсь от напряжения. Как же тяжело видеть людей, разбивающихся о собственные чувства! Я стремлюсь помочь Ванессе всеми силами, но она отталкивает меня от себя, резко бросаясь в сторону кровати.

Я не успеваю ничего сказать, как Несс зарывается в одеяло, накрываясь с головой. Ничего не понимаю, хотя в голове зреют предположения. Неужели дело в той девушке? Кто-то посмел причинить Аддерли боль, и у кого-то это слишком хорошо получилось. Еще никогда я не видела Ванессу настолько разбитой.

– Уйди! – вскрикивает она. Ей приходится приложить усилие, чтобы звук донесся до меня сквозь плотную ткань.

Не уйду. Я буду рядом столько, сколько потребуется. Мигом оказываюсь на краю ее кровати. Пытаюсь найти лицо девушки, но безуспешно – она очень крепко сжимает одеяло.

– Ты задохнешься, – тихо говорю я ей, – открой лицо.

– Я попросила тебя уйти, – проговаривает Аддерли, но уже не так четко.

Из-за слез ее голос смягчается так, что я едва узнаю его. Вот что с людьми делает боль. Они тонут в горечи, вязнут в этом омуте бесконечных страданий.

– Я никуда не уйду.

– Зачем тебе эта дрянь, Джит? Не забивай мозги, у тебя и в собственной жизни дерьмо полное.

– Ты не чужой мне человек, Несс. Уже практически родной. – Я говорю искренне, игнорируя последние слова Ванессы.

К моему удивлению, Аддерли откидывает одеяло, и я могу посмотреть на ее заплаканные глаза и спутанные волосы. Помогаю ей отбросить слипшиеся пряди в сторону и принимаюсь расспрашивать дальше.

Видеть Несс в таком состоянии невероятно сложно, и мой голос также ломается. Мурашки бегут по телу, и я не в силах это исправить. Аддерли дорога мне, и осознавать, что ей плохо – словно получать ножевые ранения.

– Вы же только вернулись из поездки, а сейчас я с дерьмом со своим… Не хочу выливать его на ваши приятные моменты. – Несс немного успокаивается, но продолжает отстаивать позицию самодостаточного человека. Не хочет причинять нам неудобства, видите ли! Я поражаюсь ее душевному свету.

– Перестань, Несс, – бросаю я в ее сторону угрожающий взгляд, приказывая поделиться случившимся.

– Я попрошу тебя ни о чем не спрашивать, – начинает она. – Расскажу лишь то, что следует, потому что мне тошно.

Я понимающе киваю и ищу глазами ее ладонь. Я постараюсь сделать все, чтобы Ванессе стало легче, даже если это будет стоить моих последних нервов. Она вытягивает губы трубочкой и окунается в неприятные воспоминания. Их видно по глубине глаз, отражающих полнейшее разочарование. Кажется, она сожалеет о чем-то, и чертовски сильно.

– Как скажешь…

Она с минуту молчит, но потом произносит фразу, от которой сердце чуть не останавливается.

– Знаешь, Джит, я думала, что после смерти Аннели мое сердце уже не разбить, однако я ошиблась. Меня вновь разорвали на куски.

Ее голос слаб, а руки трясутся. Я нахожу их и быстро сжимаю своими теплыми ладонями. Ванесса ледяная. Кажется, Несс долго стояла под ледяным душем – волосы мокрые, глаза опухшие. На ней нет ни грамма макияжа. Это значит, она не выходила сегодня из дома, поссорилась с той девушкой, а потом плакала в ванной, пока нас с Кеннетом не было.

Мое сердце пропустило удар. Я стараюсь подобрать нужные фразы, но все они до смешного глупые. В такой ситуации сказать что-то утешающее невероятно трудно, и это угнетает.

– Мир настолько несправедлив ко мне, – тихо произносит она, боясь, что кто-то посторонний услышит. – Раньше я объясняла это своим невезением, но больше так не могу. Мне тоже хочется быть, черт его возьми, счастливой! Почему мне достается только одна грязь?

Слова Ванессы лишают меня