– Сожалею, если омлет показался вам невкусным, – сказал Дуфф.

– «Показался невкусным»! – передразнил его машинист и фыркнул. – Тут тебе чего – ресторан, что ли? В рейсе людей едой надо кормить, а не подсовывать им дерьмо! Вы-то что скажете, а?

Некоторые что-то одобрительно пробурчали себе под нос, но Дуфф заметил, что двое отвели глаза. Вероятнее всего, они поддакивали машинисту, боясь стать объектом его насмешек.

– Обед будет готовить старший кок, – сказал Дуфф, переставляя тарелки и пакеты молока со стола на поднос, – значит, обед будет лучше.

– А знаешь, что точно лучше не будет? – не унимался машинист. – Рожа твоя! Ты чего в шапке-то все время? Вши, что ли? И чего это за волосня у тебя на подбородке? Такая волосня обычно растет на заднице, а у тебя прямо на роже выросла, вот чудеса-то!

Машинист радостно огляделся, но на этот раз все отвели глаза.

– У меня есть предложение… – начал Дуфф. Он понимал, что совершает ошибку. Знал, что обещал себе сдерживаться. – Давай радист засунет член тебе под мышку. Тогда он узнает, что такое трахать телку, а ты поймешь наконец, что такое член.

В кают-компании воцарилась полная тишина, и единственным нарушавшим ее звуком было позвякиванье тарелок с нарезанным сыром, колбасой и огурцами, которые Дуфф составлял на поднос.

– Чего ты сказа-ал? – угрожающе прошипел машинист, даже не фыркнув.

– Повторю ту часть, которая представляет для тебя особый интерес, – сказал Дуфф. – Ты наконец поймешь, что такое член. – Последнее слово он произнес особенно медленно и отчетливо, чтобы ни у кого не оставалось сомнений.

Повернувшись к столу, Дуфф увидел, что машинист поднялся и направляется к нему.

– Снимай очки! – приказал машинист.

– Без них я ни хрена не вижу, – ответил Дуфф, – зато в них я вижу мерзкого жирного хрена.

Машинист занес руку, словно давая понять, откуда ждать удара, и махнул кулаком. Дуфф отступил на два шага назад и отшатнулся, а когда черный от машинного масла кулак машиниста пролетел мимо, Дуфф сделал два быстрых шага вперед, схватил противника за другую руку, сдавил запястье и вцепился другой рукой машинисту в локоть. Оказавшись позади противника, Дуфф подтолкнул его, и тот, закричав, машинально наклонился вперед, пытаясь избавиться от болезненных тисков, сковавших запястье, а Дуфф ухватился ему за шею и ударил головой о стену. Потом слегка отвел его голову назад и вновь впечатал ее в стену. Дуфф подтянул руку обессилевшего машиниста выше, чувствуя, что скоро кости не выдержат и треснут. Крик машиниста превратился в визг, а сам он отчаянно пытался дотянуться до шапки Дуффа. Голова машиниста в третий раз впечаталась в стену. Дуфф готовился повторить удар, когда услышал окрик:

– Юнсон, прекратить!

Дуфф не сразу понял, что он сам назвался этим именем, поступив на судно. И что голос принадлежит капитану. Дуфф поднял глаза. Капитан стоял прямо перед ним. Дуфф выпустил руку машиниста, и тот, всхлипывая, повалился на колени.

– Что здесь происходит?

Лишь сейчас Дуфф услышал собственное прерывистое дыхание. Ярость. Гнев.

– Ничего, капитан.

– Юнсон, на «ничего» это не похоже. Так что происходит? Хатчинсон?

Полной уверенности у Дуффа не было, но ему показалось, что машинист плачет.

Дуфф кашлянул:

– Дружеское пари, капитан. Мы поспорили, и я решил доказать, что захват по-файфски намного эффективнее, чем хук, который особенно распространен в Халле. Возможно, я немного перегнул палку. – Он похлопал машиниста по спине. – Ты уж прости, приятель, но давай в этот раз будем считать, что победил Файф?

Машинист кивнул.

Капитан снял фуражку и пристально посмотрел на Дуффа:

– Захват по-файфски, говоришь?

– Ага, – подтвердил Дуфф.

– Хатчинсон, быстро в машинное отделение. Там тебя уже заждались. И всем остальным, как мне кажется, тоже есть чем заняться.

Кают-компания быстро опустела.

– Налей мне кофе и присаживайся, – сказал капитан.

Дуфф повиновался.

Капитан поднес чашку к губам, потом посмотрел на темную жидкость и что-то пробормотал себе под нос. Дуфф уже решил, что капитан про него забыл, когда тот вдруг взглянул прямо ему в глаза:

– Как правило, прошлое членов экипажа меня не интересует, Юнсон. Большинство из них – люди простые, и в их прошлое лучше не лезть. А прошлое их редко связано с «Гламисом». Поэтому я знаю, что если не полезу к ним, то от этого мне не будет ни пользы, ни вреда. Мне важно только, чтобы они слаженно работали. – Капитан сделал еще глоток и скривился. Дуфф так и не понял от чего – от кофе, боли или того, что находил этот разговор неприятным. – Мне кажется, Юнсон, что у тебя хорошее образование и в жизни тебе везло, однако я не стану выяснять, как ты оказался здесь. Едва ли ты побалуешь меня правдивой историей. Но я предполагаю, что ты в курсе принципов, по которым действуют группы. Тебе известно, что в коллективе всегда существует иерархия, в которой у каждого имеются своя роль и свое место. Наверху – капитан, а в самом низу – юнга. Пока все признают порядок в этой иерархии, экипаж действует слаженно. Именно этого мне и хотелось бы. Но как раз сейчас иерархия у нас на «Гламисе» вот-вот нарушится. У нас есть три потенциальные жертвы. Радист – потому что он моложе всех остальных. Ты – потому что это твой первый рейс. И Хатчинсон, так как он тут самый тупой и потому что он вообще малоприятный. – Капитан отхлебнул еще кофе. – Радисту роль жертвы вреда бы не принесла. Он молод, достаточно умен и получит полезный опыт. А ты, Юнсон, насколько я могу судить, только что попытался занять в этой иерархии более высокое место. Потому что, по-моему, ты сам спровоцировал ситуацию. Но, насколько я знаю Хатчинсона, задирать начал он. Будучи тупым, он сам загнал себя в ловушку и поэтому сейчас будет искать новую жертву. Вероятнее всего, это будет какой-нибудь несчастный, который заступит в Капитоле и займет место кого-нибудь из тех, кто сойдет там на берег. Понимаешь?

Дуфф пожал плечами.

– Вот в этом-то и сложность, Юнсон. Хатч не сдастся, хотя тоже останется вечной жертвой. А я бы предпочел, чтобы жертвой стал кто-нибудь еще, кто-нибудь потише и поспокойнее. Но Хатч – смутьян и к тому же злобный, которому кажется, что жизнь его уже достаточно потрепала и что теперь пришла очередь других, так что он и дальше будет дергать всех остальных. Машинист он не самый плохой, но из-за него экипаж работает хуже, чем без него. – Он снова с шумом втянул губами кофе. – Ты, конечно, спросишь, почему я от него не избавлюсь. И спросишь так, потому что ты не моряк и не знаком с требованиями, которые профсоюз моряков выдвигает к договору о трудоустройстве. Из-за этих требований Хатчинсон останется со мной на веки вечные, если у меня не появится достаточно веской причины для того, чтобы ссадить его на берег. Такой причиной может, например, стать физическое нападение на другого члена экипажа…