Пересек Магистральный проспект, доехал до ипподрома, повернул налево и, обогнув школу, заехал на Антенное поле. Когда-то здесь была окраина и стояла высоченная вышка городского радиовещания на двух рядах тросов-растяжек. Этого Боцман не помнил, знал только понаслышке. Но годы шли, город разрастался, радиостудию перенесли в район Райского Сада, рядом с телецентром, а огромный квадрат земли в самом центре оказался пустым и зарастал травой-муравой да злой амброзией до тех пор, пока не наступили новые времена, когда ничего не имело права стоять, не принося пользы тем, кто этим «ничем» управляет. Землю нарезали на участки и распределили, вроде бы бесплатно, «своим людям». И поднялись на бывшем Антенном поле частные особняки – от скромных коттеджей до настоящих дворцов. Так в козырном месте миллионного города образовался небольшой поселок, в котором жила старая советская номенклатура и новая внезапно разбогатевшая «элита». Она-то и придумала скромное название своему месту жительства: «Тиходонский Беверли-Хиллз». Официально единственная улица этого поселка называлась «Школьной», и дом преступного авторитета Севера, который в нынешние толерантные времена именовался предпринимателем Старковым, имел на ней номер пятнадцать.

Боцман медленно проехал по улице, развернулся и выехал обратно к школе – это не должно было привлечь внимания: иногда сюда заезжали заплутавшие гости города, не знающие, что впереди тупик. Дважды проехав мимо шикарного двухэтажного особняка под номером пятнадцать, он рассмотрел, что дом производит впечатление нежилого: клумба у забора заросла бурьяном, на воротах и калитке – потеки ржавчины, посредине двора раскачивалась большая ветка, отломившаяся от старой яблони и висящая в неустойчивом равновесии, грозя упасть в любую минуту. Конечно, ни один хозяин такого бы не потерпел.

Пообедав в ресторане «Скачки» и дождавшись, пока стемнеет, Боцман повторил свою поездку и убедился, что ни окна в доме, ни фонари во дворе и над воротами не горели. Где же теперь искать Севера? Можно, конечно, связаться с инициатором, но это глупо. Во-первых, он сообщил все, что знал. А во-вторых… Вот Еж связался с заказчиком и отправился вслед за своими «объектами». А уж об осторожности Ежа ходили легенды…

Лиса искать не пришлось. Он по-прежнему жил на Магистральном, на прежней квартире, с прежней женой, в прежней должности, номера телефонов не менял.

Боцман наблюдал за его подъездом, сидя на лавочке в глубине двора. Опер изменился. Сдал. Лицо потемнело, застыло в напряженной гримасе, знаменитый «лисий» нос, казалось, еще больше заострился, на голове – короткий ежик седых волос. Видно, служба в ментовке не такая уж сладкая…

Раннее утро. Выходит из подъезда. Свежевыбрит. Костюм, галстук, портфель. С ним высокая стройная девушка, причем, не просто девушка, а жена. Определение «он ей в отцы годится» здесь кажется слишком мягким. Лис почти вдвое старше. Уставший, вымотанный жизнью мент, рядом с шикарной фотомоделью…

Машина резко трогается с места, едва не тараня бампером припаркованный впереди «хюндай». Стремительно уносится со двора. Чувствуется в этом старте какая-то нервозность… Опаздывает? Или поссорился с женой? С самого утра? А что здесь странного? Большая разница в возрасте, детей нет. Почему бы им и не ссориться по утрам, в самом деле?

«Прицепить под днище гранату, – автоматически прикидывает Боцман. – Тросик к чеке и карданному валу. Поехал – бах! Аут. Даже понять ничего не успеет. Хотя нет, раз он жену возит…» Это этический вопрос профессии: что делать, если с объектом оказывается жена, мать, ребенок? Большинство киллеров не задумываются над такими мелочами. Во-первых, это не имеет отношения к делу, а во-вторых, даже поговорка такая есть: «В земле всем места хватит…» Но Боцман считал, что убивать просто так, «за компанию», могут только дешевые фуфлометы. Да и вообще, взрывчатка – не его специализация! Он снайпер и работает чисто: один выстрел – одна жертва, и это всегда «объект»!

Пару дней Боцман «водил» Лиса. Приходилось быть осторожным и держать «объект» на большой дистанции, чтобы не вызвать подозрений. Но ничего, управлялся. Только один раз отстал. Они попали в пробку на Театральной площади: впереди стояла поперек улицы машина ГАИ, и хмурый сержант, как фокусник, направлял полосатой палочкой автомобильный поток влево или вправо – кому как нравится. Но это почти никому не нравилось, потому что всем надо было ехать прямо. Водилы теснились, нажимали на клаксоны, матерились сквозь зубы. Лис нацепил на крышу «маячок», включил «крякалку» – и проехал. А Боцман остался стоять. Думал, впереди серьезная авария. Минут через десять движение возобновилось, и оказалось, что у въезда в парк снимали кино.

Прижавшись к кованой ограде, на тротуаре стоял трейлер с логотипом какой-то студии, рядом стационарная камера, нацеленная на въездную аллею, где растопырился открытыми дверями какой-то суперкар типа «феррари» с разбитой в хлам мордой. Со стороны водителя с асфальта вставал человек, стягивающий через голову покрытую красными пятнами фирменную рубашку-поло, от которой тянулись проводки к толстой, похожей на пулезащитный жилет майке с такими же пятнами. Лицо человека было знакомо, как и лицо второго, который помогал ему разоблачиться, держа в свободной руке пистолет с глушителем. Чуть в сторонке наблюдала за происходящим группа людей в полицейской форме и гражданской одежде. А возле дороги ругались в голос два мужика в шортах, бейсболках и темных очках, один из них держал в руках переносную, но увесистую камеру – вот-вот, казалось, заедет в голову оппоненту. Но киношники обошлись без драки – только матом крыли без всякого стеснения. Боцман не понял, в чем там дело. Может, из-за разбитой машины, или пленку засветили, или в кадр посторонние попали… А если испортили – надо все заново, еще один дубль снимать…

И вдруг он подумал, что его ремесло похоже на работу кинооператора. Он тоже ищет правильный ракурс, расстояние, освещение, тоже формирует свой кадр и смотрит на него через рамку оптики. Только у оператора эта рамка прямоугольная, а у него круглая. Со светящейся прицельной меткой посередине. И у него есть всего один-единственный дубль. После которого уже не встают, не смывают красную краску и не переодевают одежду… Да и повторных попыток у него не бывает…

Маршруты начальника УР были темны, извилисты и непредсказуемы: утром в УВД города, поздно вечером, ночью или утром – домой. Между выходом из дома и возвращением он накручивал сотни километров: места происшествий, ГУВД края, прокуратура, следственный комитет, Центральный рынок, порт, многолюдный универсам… Иногда он грамотно отрывался от наблюдения, и маршрут обрывался, иногда водил жену в хорошие рестораны, но каких-либо закономерностей в его передвижениях установить не удавалось. Только две точки привязки: работа и дом. Двадцать пять метров от подъезда до машины. Около сотни метров от Управления до кафе, где Лис иногда перекусывает в обед. Немного, конечно, но в принципе, достаточно.

Боцман занялся поисками снайперской точки. Составил список адресов, откуда удобно вести прицельный огонь, прошерстил Интернет и газеты объявлений в поисках сдачи квартир в аренду. Нашел два подходящих варианта, но после осмотра на месте отмел их. В одном случае обзор ограничивал рекламный билборд, в другом ему не понравился хозяин – похож на отставного гэбиста.