Я вчера родилась второй раз, только больше даже чем родилась. Первый раз я в несвободу родилась, в боль, в лишения, в одиночество. Вчера я в свободу родилась, в радость безмерную, в приятие, в понимание. Я всю жизнь была скрюченная, только не знала об этом. А теперь распрямилась, расправилась, стала такой, какой должна быть.

— Так вроде у вас не получилось стилл образовать? Тебе от этого не плохо?

— Плохо. Очень. Вот пойду, встречусь со своими, повспоминаем, полегчает. Я знаю, точно полегчает.

— Они свои. А я тогда кто?

— А ты? Ты мне… ну вроде… мать… вторая. Позвала меня в новый светлый мир. Не беспокойся! Не забуду тебя, не брошу.

Она села на край кровати, и поглаживая Наташину руку, прикрытую одеялом, грустно сказала:

— С каждой минутой те чудесные ощущения меркнут и меркнут. Боюсь, у меня к вечеру останутся только воспоминания о воспоминаниях. Пойду. Может, хоть немного, при встрече со своими вспомню подробности. Ты тут без меня справишься? Или позвать кого из «Службы»?

— Какой службы?

— Ну я теперь, хоть и недостилл, а всё равно под их покровительством. И всё, что положено элементу стилла, и мне положено. «Служба» помогает нам, элестам, с делами и бытом. И нашим близким тоже. А ты мне самая близкая.

Лиля похлопала Наташу по руке. Та поморщилась, руку убрала и перевернулась на другой бок.

До нее доносился звонкий голос подруги:

— Потом расскажу, ты спи. Еда у нас на неделю запасена. Отдыхай. И забудь о своих пирожках. Ради бога! Я с деньгами разберусь. Всё у нас теперь хорошо. Запомни. Хорошо!

— Как скажешь, — пробурчала Наташа, закрывая глаза.

Ей казалось, что всё вокруг движется, изменяется, как будто кружится голова. Но голова не кружилась. Всего лишь неожиданно Лиля разговорилась, пообещала с деньгами разобраться.

Чудо чудное!

Наташа решила, что грипп на мозги влияет, что, когда она поправится, всё будет по-прежнему.

Но по-прежнему не стало.

Лиля пошла встретиться со своими и не вернулась. К вечеру прислала сообщение, что задерживается.

И всё.

Больше не писала, в сети ее не было.

Наташа, решив, что Лиля взрослая женщина и, наверное, справится сама со своими приключениями, заснула в полночь. Ей снился душный кошмар, что она потеряла сына, еще маленького Мартика и бегала по пустому городу, заглядывая в каждое окно. Но так его и не нашла.

Она проснулась около двух, позвала Лилю. Не услышав ответа, встала, с трудом, дошла до туалета — проверить там ли она.

Лили не было.

Наташа испугалась. Вспотела. Закашлялась.

В голову лезли дурные мысли. Она проворочались больше часа, обдумывая, что можно сделать.

«Может, Арсению написать? Лиля теперь для них как своя. Утром увидит сообщение и ответит», — подумала она и взяла с тумбочки смартфон.

Но набрать сообщение Наташа не успела. Браслет со Встречи еле слышно пискнул и высветил на экранчике: «Вам будет звонить Арсений. Дотроньтесь дважды доэкрана, если вы готовы говорить».

Наташа неуверенно тронула экран и тут же услышала мягкий голос Арсения:

— Наталья, как ты себя чувствуешь? Ям вижу данные с твоего браслета. Ты взволнована и напугана. Лиля с тобой?

— Лили нет. Я и волнуюсь. Она ушла днем и не вернулась. В сети ее тоже нет, — ответила она. — Со мной-то всё хорошо.

— Мым уже разыскиваем Лилин недостилл. Оним теперь без браслетов таких же, как у тебя. Оним снял их, хотя и не знал как. Теперь мым не видим ихим местоположение и самочувствие. Это вызывает опасение. Наталья, не беспокойся, мым найдем Лилю и остальных.

— Как не беспокоиться? Я тут на ушах стою!

— Наталья, прими синюю таблетку из коробки, которую оставил Федор Николаевич. Это тебя успокоит. Ям тебя буду держать в курсе событий. Спи пока.

И Арсений отключился.

Сначала Наташа решила не слушать Арсения. Всё же прикинув, что с гриппом ей бегать по городу и искать подругу всё равно нельзя, она проглотила таблетку.

Наташа проснулась рывком. Вот спала и неожиданно резко ощутила себя здесь и сейчас. Во рту пересохло, потому что из-за насморка она спала и, видимо, давно с открытым ртом. Яркий солнечный свет слепил глаза. Часы показывали четырнадцать тридцать. Наташа вскочила с кровати и забежала в туалет.

«Чёрт! Ну я и спать горазда. Двенадцать часов сна! Полдня. И на работе никого не предупредила. Хотя сегодня же воскресенье, у меня выходной», — с облегчением опомнилась она.

Вспомнив о Лиле, об Арсении, о браслете и ночном разговоре, она почувствовала зверский голод и полезла в холодильник. На душе было пусто до звона. Казалось, что нет ничего важнее, чем поесть.

«Поем и побегу искать ее…» — стучало в голове.

Дожевывая бутерброд, она проглотила горсть таблеток, оставленных Федором в специальном кейсе. Она услышала сигнал браслета, когда почти допила кружку сладкого кофе.

Это был Арсений.

— Вижу, тебе, Наталья, стало лучше. Допивай кофе. Прими еще одну синюю таблетку и спать.

— И не подумаю! Ты что, за мной подсматриваешь?

— Если ты имеешь в виду видеосъемку, то нет. Ям регистрирую изменения в составе крови, уровень давления и прочее. Данные приходят с браслета.

— Надеюсь, скоро я от твоего браслета избавлюсь. Ничего удивительного, что Лиля с товарищами их сняли. Мне уже легче. Сейчас пойду ее искать.

— А искать ее не нужно. Недостилл пропал в пятидесяти километрах от Москвы в дачном кооперативе «Яблочный». Мым полагаем, что он там и сейчас. Наталья, тебе Лиля что-нибудь говорила об этом месте?

— Нет! Первый раз слышу название. В каком районе этот «Яблочный»?

— Мым всеми нашими силами сами разберемся. Лиля рассказывала тебе о своих ощущениях от Встречи? Кроме того, что забывает подробности.

— Да. Говорила, что там еще кто-то был. Я толком не поняла.

— Спасибо, этот факт поможет ее найти. Тебе нужно поспать. Прими таблетку.

— Еще чего! Не буду я ваши приказы исполнять. Командуйте там, у себя!

— Если в течение десяти минут не примешь лекарство, мым пришлем за тобой Нату на машине. Возможно, для тебя будет комфортно и безопасно полежать в нашем медцентре. Под присмотром специалистов. Выбирай.

— Я дома хочу Лилю ждать… — начала Наташа, но договорить не успела, ее перебил Арсений.

— Тогда синяя таблетка и постель! — приказал он и отключился.

Наташа опешила от такой настойчивости. Лет двадцать с ней никто так не разговаривал. Представив себе самоуверенную Нату, Наташа поняла, что ни при каких обстоятельствах не хочет видеть ее в своей квартире и вообще встречаться. Можно, конечно, дверь не открывать, но Наташе показалось, что наглая Ната найдет, как прорваться. Узнавать, как