одному, громыхая и раскачивая понтоны, перебрались на другой берег и тут же начали стрелять. Очевидно, с той стороны к передовой шло подкрепление. Но было уже поздно. К мосту на «студебеккерах», не обращая внимания на немцев, ехала пехота. Те сначала двигались за ней, потом остановились. Демидова удивило, что с немецкой стороны не прозвучало ни одного выстрела. По всей видимости, они уже поняли, что обречены.

Первая группа немцев, не доходя до моста, остановилась между дорогой и траншеей рядом с поляной, где лежали убитые. Они словно боялись перешагнуть через них. Разведчики, поднявшись во весь рост, следили за их действиями. Несколько немцев опустились на землю. Двое из них, вытянувшись, легли на спину, остальные сели, обхватив колени руками. По всей видимости, они были ранены или выбились из сил, убегая с передовой. Потом, как по команде, сели все остальные.

— Я пойду к ним, — сказал Демидов и одним рывком выскочил на бруствер.

Взяв на изготовку автомат, он медленным шагом двинулся вперед. Коваленок с Подкользиным с напряженным вниманием следили за ним, готовые тут же открыть огонь, если кто-то из немцев начнет стрелять. Но они не стреляли. Демидов подошел к сидевшим, жестом поднял одного на ноги и так же жестом приказал ему собрать оружие и сложить в кучу шагах в десяти от группы. Тот молча выполнил приказание. Оружие было не у всех, некоторые побросали его во время бегства.

А через мост на другую сторону реки все шли и шли наши войска. Между «студебеккерами», тянувшими пушки, Демидов увидел два «виллиса». Не доезжая до моста, они развернулись и направились к дзоту. В первой машине рядом с водителем сидел командир полка Глебов, сзади примостились трое автоматчиков. Во второй машине ехали особисты. Увидев Демидова, Глебов приказал свернуть к нему, а, подъехав, выскочил из машины, не дожидаясь, пока она остановится. Подбежав к Демидову, сначала обнял его, затем, пожимая руку, сказал:

— Молодец! Все-таки удержал мост. Ты знаешь, скольких людей ты нам спас? — Он снова обнял Демидова, прижимаясь к его колючей, небритой щеке. — Век тебе этого не забуду.

И Демидов понял, что прорыв немецкой обороны недешево обошелся полку. Если бы еще пришлось брать мост, потери бы возросли в несколько раз. На войне каждая победа добывается кровью. «Когда же она кончится?» — с горечью подумал Демидов, оглядывая поле, на котором лежали убитые немцы. Сейчас ему было жалко и их.

Глебов тоже обернулся, словно ища кого-то. Потом, повернувшись к дзоту, спросил:

— А где остальные?

— Коростылев убит, — сказал Демидов. — Коваленок с Подкользиным живы. Остальные ранены.

— А Женя? — не произнес, а выдохнул Глебов, и Демидов почувствовал в его вопросе и страх, и боль одновременно.

— Ранена, лежит в блиндаже. — Демидов опустил голову. — А что у Гудкова?

— Сейчас поедем к Гудкову, — сказал Глебов и приказал шоферу возвращаться на дорогу и останавливать первую санитарную машину. А сам вместе с автоматчиками бегом направился к блиндажу.

Женя сидела на земляном полу, свесив голову и привалившись левым боком к стене. Лицо ее было бледным и покрыто испариной. Женя тяжело дышала. Глебов схватил ее на руки, осторожно прижал к себе, уткнулся лицом в рассыпавшиеся волосы. Ему казалось, что еще никогда в жизни у него не было никого дороже этой девушки. Он осторожно вынес ее из блиндажа, приказав автоматчикам вынести Сукачева.

— А что делать с пленным? — спросил один из автоматчиков, показывая на раненого немца.

— Отведите его к тем, что сидят у дороги.

Женя открыла глаза и впервые за последние сутки увидела над собой солнце. Оно поднялось из-за реки и освещало наших солдат, двигавшихся через мост на другой берег, туда, куда переместился бой. Для нее он уже закончился. Глядя на солнце, она поняла, что будет жить. Да и как не жить, если ее нес на своих руках к стоявшей на обочине дороги санитарной машине командир полка Глебов. Она хотела крепче обхватить его рукой за шею, но не могла пересилить боль, которая не давала даже пошевелиться. Но ей все равно было хорошо.

Пока грузили раненых, к санитарной машине подошел Демидов. Особисты уже построили пленных в колонну и погнали их в тыл. Демидов хотел помочь санитарам, но Глебов сказал:

— Здесь они управятся без тебя, а ты собери своих мертвых. У тебя погиб Коростылев, а у Гудкова трое. Все остальные ранены. Командир дивизии приказал всех представить к награде, а тебя, как и обещал, — к Золотой Звезде.

Но Демидова не обрадовало это сообщение. Он чувствовал невероятную усталость, охватившую все тело. Не хотелось ни говорить, ни думать. Было одно желание — упасть на землю и заснуть. И еще одно мучило его. Коростылев просил написать письмо жене, если вдруг погибнет. Она осталась одна с тремя детьми. Он словно предчувствовал свою смерть. Но как сообщить семье эту страшную новость, Демидов не знал. Где найти слова, которые могут успокоить вдов и сирот? Да и есть ли они в человеческом лексиконе? Сгорбившись и опустив голову, Демидов побрел через дорогу к другому дзоту, где его поджидал Гудков. Демидов заметил, что его левая рука была перебинтована до локтя и висела на перевязи.

А войска, громыхая по настилу моста, все шли и шли туда, где рвались снаряды и продолжался бой.