— Проверка боем, самая важная, — невозмутимо отвечает Рахман. — Я не со зла так поступил. Ты импульсивная и острая, Расул давно не тот, что был прежде. Хотел быть уверен, что ты серьезно настроена и готова его поддержать, даже если случилось непоправимое!

— Не оправдывайся. Я все равно считаю, что это было жестоко по отношению к моим чувствам. Крайне жестоко! — подчеркиваю.

Возвращается Булат.

— Навестила?

— Да. Он посмотрел на меня и уснул.

— Вымотался, — кивает Булат. — План был сложный. Все висело на волоске.

— Захаров замешан? — уточняю с недоверием.

Все-таки в голове не помещается: как? Как он мог? Такой сдержанный, воспитанный, умный мужчина. Неужели это тот случай, когда за лицемерным фасадом воспитания, хороших манер и очень приятной внешности скрывается самая настоящая дрянь?!

— Напрямую замешан, — кивает Булат и объясняет, из-за чего весь сыр-бор начался.

Оказывается, конфликту несколько лет. Скрытому конфликту… Интересы Захарова были задеты, он начал преследование Расула, организовал покушение на него.

— Покушение? То есть то, что Расул вынужден жить в корсете, вина Захарова? — возмущаюсь.

— Прямая, — подтверждает кивком Булат. — Благодаря одному очень пронырливому специалисту IT мы получили доступ ко всем перепискам Захарова, доказательств хватит. Его упекут за решетку. Там столько всего… — качает головой. — Мы даже не ожидали, что так выйдет. Захаров может запасаться сухарями на всю оставшуюся жизнь.

— Где он сейчас? — спрашиваю с гулко бьющимся сердцем.

— Под арестом. Взяли тепленького, прямиком из постели, кувыркался с какой-то элитной вебкам моделью. Судя по травке, дорогому шампанскому и деликатесам в качестве закусок, он праздновал. Думал, с Расулом — все.

— Ареста недостаточно! — отзываюсь. — Надо поступить с ним так же!

— Не переживай, — усмехается Булат. — Вряд ли он доживет до суда. Знаю несколько случаев случайных смертей в сизо. Если речь идет о высокопоставленных чинах, те не церемонятся и избавляются, чтобы их не задело. А если учесть, как глубоко в кумовстве, шантаже и взяточничестве увяз Захаров, ему недолго осталось. Это будет выглядеть как несчастный случай или просто сердечный приступ. Сейчас уже никого не удивишь тем, что у внешне здоровых людей после тридцати пяти случаются приступы.

Булат говорит очень уверенным тоном, потом спрашивает:

— Ты получила ответы на все вопросы?

— Кроме одного.

— Какой же?

— Я думаю, что если Захарова не захотят убрать, то стоило бы это организовать! — выпаливаю сухим, пересохшим голосом.

Взволнованна. Краска бьет в лицо. Несмотря на то, что я говорила тихо, мои слова оказались услышанными и Булатом, и Рахманом, который присоединился к разговору. Булат немного удивлен, Рахман хлопает его по плечу, посмеиваясь:

— Что, не ожидал? Расул выбрал девушку себе под стать. Это не твой миротворец в юбке.

Булат кивает, пообещав мне:

— Я буду держать тебя в курсе. Ты сейчас домой?

— Нет, я здесь побуду. Подожду.

— Может быть, долго ждать придется, Расула спасли, но он потерял много крови, перенес сложную операцию и едва остался в живых. Ему нужен длительный отдых, а сон — лучшее лекарство.

— Подожду.

***

Ожидание выматывает. Время тянется слишком медленно, но я не жалуюсь, просто представить не могу, как тяжко было Расулу с этим грузом. Как давно ему известно, что именно Захаров стоит за покушением? Что он чувствовал? Как решился? Я совсем ничего не знаю, но мне безумно хочется узнать!

В поисках, как скоротать время, я гуляю по больнице с телефоном в руках, даже снимаю исподтишка — зареванного малыша, которого успокаивает мама, старуху, которая держит вставную челюсть в руке, врача, присевшего на подоконник.

Улов приличный. Хоть чем-то скрашиваю утомительные часы ожидания. Звоню Святу, который за прошедшие сутки несколько раз интересовался, как у меня дела. Я рассказываю ему, он горит желанием приехать, и я понимаю: нет, не стоит. Не стоит драконить Расула, он явно будет не рад видеть рядом со мной, сильного, здорового и ловкого молодого мужчину. Кажется, все… Наша дружба окончательно… переходит на новый этап, когда мы оба благодарны за все, кем были и что сделали друг для друга, а сейчас осознанно сокращаем общение, ради спокойствия и мира в отношениях со второй половинкой. Объясняю Святику, как есть, не пытаясь перекрутить или умолчать о чем-то, он слушает внимательно, соглашается. Чувствую легкую грусть и светлую радость…

— Я все-таки приглашу тебя. Чуть позднее. Когда Расул поправится.

— Хорошо. Приеду не один, — отзывается он.

— Договорились.

— Алиму привет.

Ох, я уже так соскучилась по сынишке…

Еще раз прохожу все этажи клиники, куда можно попасть, возвращаюсь к палате Расула и… слышу голоса.

Оба мужские. Один, вне всяких сомнений, принадлежит Расулу, а второй… Второй мне незнаком, но напряженные интонации считываю моментально и без стука в палату вваливаюсь.

Глава 81

Расул

Посетителями, в числе первых, кроме врачебного персонала, разумеется, были Булат и Саша. Точно помню, что Саша была, держала меня за руку, говорила, что любит. О детях говорила… Хотел бы я ей ответить, что жажду того же, но не смог из-за сильной слабости.

Ничего, скажу позднее. Наверстаю.

Сразу как только встану на ноги. Прихода врача страшился, но крепился, как мог. Даже готов был услышать, что временно снова прикован к постели. Не в первый раз, как говорится. Наверное, от страха повторения прошлого сценария я себя почти не чувствовал, не ощущал тела.

Однако визит врача развеял сомнения. С моим многострадальным позвоночником все в относительном порядке. Когда хуже не стало, это уже повод для великой радости. Предстоит долго восстанавливать ключицу, это означает, что я еще не скоро потискаю сынишка, нося его на руках. Но, блять, это такие мелочи… Такие мелочи по сравнению с ощущениями, когда понимаешь, что все. Все, скоро всех своих пращуров встречу, и они точно не будут милостивыми в своих речах и суждениях относительно моей бурной и сложной жизни. Такой, словно я сам себе — враг местами.

Ощущение, словно я просто брежу или фантазирую о том, что могу шевелить конечностями врача я выслушал с ощущением, будто мне дали билет в счастливое будущее.

Я жив, я двигаюсь, я чувствую, твою мать, все чувствую. Есть любимый сын. Меня любит Саша.

Черт, ее признание дорогого стоит.

Остальное — мелочи.

Пшик… Со всем можно справиться.

Даже с накосячившим