с шутовской интонацией помахал он в воздухе свободной рукой. — Это когда человек отвечает на вопрос, зачем он живёт. — Смерив друга скептическим взглядом, он прищурился: — Во всяком случае, я надеюсь, что ты с этим справишься!

Дерек выгнул бровь.

Райтэн ответил ему насмешливым взглядом и продолжил собирать свои вещи.

Хмыкнув, Дерек уточнил:

— А ты уже справился, выходит?

— Разумеется! — отмахнулся Райтэн.

Не дождавшись пояснений, Дерек поторопил:

— И?

Со вздохом поставив книги на край стола, Райтэн распрямился, повернулся к другу и торжественно провозгласил:

— Я живу, чтобы привнести хоть немного порядка в этот мир победившего идиотизма! — после чего с полной невозмутимостью подобрал собранное и двинулся на выход с напутствием:

— К тётке загляни, она обрадуется!

Дерек заморочено кивнул.

— И к Фарсэну! — из прохода донеслось до него.

— Обязательно! — согласился Дерек.

Затем сморгнул и попытался понять, зачем ему к профессору и почему он согласился.

Долго размышлять ему не дали, потому что голова Райтэна просунулась в дверной проём и строго добавила:

— И с Магрэнь поаккуратнее, а то не успеешь оглянуться, как она тебя в оборот возьмёт!

Поморщившись, Дерек махнул рукой:

— Да поезжай уже, сам разберусь!

Согласно хмыкнув, Райтэн кивнул на прощание и, наконец, удалился.

Дальнейший путь его лежал в Аньтье: разбираться с кораблями. Всю дорогу он продумывал в голове те или иные нюансы, и пытался рассчитать, застанет ли в городе Этрэна — от этого многое зависело. Однако, в любом случае, в первую очередь он решил зайти к отцу — всю авантюру всё равно пришлось бы проворачивать с его участием — и тут-то его ждал сюрприз.

Вместо отца он неожиданно обнаружил в знакомом кабинете брата.

— Кэн? — аж споткнулся на пороге Райтэн, заметив у шкафа прилизанную макушку младшенького.

Тот обернулась; на лице его читалась радость.

— Какие люди! — воскликнул он, делая пару шагов к визитёру.

Впрочем, Райтэн, как и всегда, не выглядел как человек, который готов на радостях обниматься. Мрачно сложив руки на груди, он смерил брата испытующим взглядом и холодно спросил:

— Что с отцом?

К его удивлению, этот вопрос вызвал заметную досаду и раздражение. Резанув рукой воздух резким движением, брат язвительно поведал:

— Ты знаешь, он как-то не удостоил меня чести обладать этой информацией!

Райтэн медленно моргнул, пытаясь понять, что, вообще, происходит. Сколько он себя помнил — отец безвылазно торчал в своём городе, и любые поиски его персоны ограничивались тремя направлениями: дом, администрация или особняк Этрэна.

— Рассказывай, — наконец, велел Райтэн, в несколько быстрых шагов подходя к привычному месту для визитёров и устраиваясь там.

Брат стол обогнул, но садиться на место отца не спешил. Хмыкнув, он поделился с большой иронией в голосе:

— Прямо на праздновании своего юбилея, где-то между вторым блюдом и десертом, он вдруг встал, заявил, что пятьдесят пять лет — это отличный возраст, чтобы начать новую жизнь, похлопал меня по плечу, велел принимать город — и ушёл.

— В смысле? — глупо переспросил Райтэн.

Кэн передёрнул плечами, сел и не ответил.

— Хм, — глубокомысленно изрёк Райтэн.

Кэн хмыкнул и развёл руками.

— Как это!.. — начал было один, но закончил за него другой:

— По-семейному, да?

Помолчав, Райтэн вынужден был согласиться:

— Ну да.

После чего с большим недоверием и скепсисом смерил взглядом брата. На фоне остальных Тогнаров он теперь казался подозрительно не склонным к чудным поступкам.

— Я единственный образец здравомыслия в нашей безумной семейке, да! — прекрасно расшифровал этот взгляд Кэн.

Поразглядывав его с минуту, Райтэн заключил:

— Просто твоё время ещё не пришло.

На самом деле, в обозримой истории — на пару веков назад — ни один Тогнар не мог похвастаться тем, что прожил скучную благовоспитанную жизнь, ни разу не ударившись в какие-то совершенно неожиданные авантюры. Они, конечно, как-то умудрялись при всём при этом сносно управлять Аньтье — но каждые лет сорок очередной Тогнар пытался избавить род от этой чести. Пока безуспешно: жители города были согласны видеть правителем только потомка основателя этого самого города, старшая ветвь рода этого основателя благополучно сбегала до того, как их поймают и облагодетельствуют соответствующим прошением, и спустя несколько лет беспорядков и безвластия очередной Тогнар, скрипя зубами с досады, под восторженные крики горожан принимал эту ответственность на себя.

Райтэн сам с собой сделал внутри ставку на то, что Кэн сбежит до того, как его дети успеют повзрослеть — пока-то у него в активе имелся только орущий младенец женского пола. Внутренне содрогнувшись, Райтэн пообещал сам себе, что, когда у него появятся дети, он будет держать их подальше от Аньтье. А может, и вообще даст им фамилию жены. Ну вдруг, чисто случайно, кого-то этот фокус проведёт?

— Что ж, — отвлёкся он от собственных рассуждений, — раз главный тут теперь ты…

За неимением отца обсудив свои планы с братом, Райтэн отправился на верфь, разбираться со своими кораблями.

По дороге ему не давала покоя мысль, мелькнувшая на краю сознания — мысль о том, что и ему тоже пора бы вносить свой вклад в благосостояние следующего поколения семейства Тогнар.

Райтэну было уже тридцать шесть, и он полагал, что в этом возрасте, в самом деле, пора задумываться о наследниках.

Но для того, чтобы получить наследников, сперва требовалось жениться — Райтэн не видел смысла усложнять дело, разбираясь с узакониванием внебрачных детей.

Для того же, чтобы жениться, необходимо было сперва разобраться с любовницами.

Таковых у Райтэна имелось, как уже упоминалось, целых три.

Проще всего было с брейлиновской. Она не дотягивала до райтэновских стандартов ума — он согласился на неё по принципу «лучшее из имеющегося» — и из-за этого они постоянно ссорились. Достаточно было просто не пойти с нею мириться по приезду в Брейлин, и связь эта переходила в разряд завершённых.

Далее следовало разобраться с той, которая в Аньтье. Она была самой молодой и красивой, и с мозгами у неё всё было на высоте, но едва ли она собиралась отказывать себе в удовольствии крутить связи с приглянувшимися ей мужчинами. Райтэн не был ревнив и считал вполне нормальным, что в его отсутствие — то есть, десять месяцев в году, — его любовница развлекается с другими кавалерами. Но, по его глубокому убеждению, брак тем и отличался от постоянной любовной связи, что требовал от партнёров верности.

На что его любовница из Аньтье пойти была не готова, в чём он и убедился после откровенного разговора с ней. Расстались они на дружеской ноте; прощальная ночь растянулась на два дня и вышла столь увлекательной, что вопрос с браком таки был