Да пока чешский петух не клюнул, не перекрестился ведь – вообще.

А потом счел своей удачей, что большой крови там не было, и тоже успокоился как-то, и все пошло своим чередом: встречи, совещания, приветствия – внешне все неплохо и вроде бы даже с движением вперед, а что там на самом деле было? Судя по свежему докладу Андропова, ведь именно тогда все в Польше и начиналось? Да и не только там…

И вновь перед глазами Генерального поплыло вчерашнее.

…Поляки спускались по трапу. Первым – мрачный, нервничающий от явно обозначившегося недоверия и сильно постаревший за последние месяцы Герек, за ним – злой и явно раздраженный генерал Сивицкий. Следом – растерянный, прячущий за темными очками свой придавленный испуг генерал Ярузельский, потом – непроницаемо отчужденный генерал Кищак, как всегда, подтянутый и строгий.

И еще трое, что «вроде как свои», – они напоминали Леониду Ильичу Арвида Яновича и его сотрудников, что из той, закрытой от всех части КПК. Этакие умные и зубастые бойцы, только помоложе и посвежее лицами. Стахура и Милевский от Правительства Народной Польши, Казимеж Свитала от Сейма…

Это были волки старой, еще той, сталинской закваски, прошедшие через Вторую мировую и, что даже важнее, через кровь внутренней войны с крайовцами и бандеровцами. Они держались вместе, как бы ненароком сбиваясь в стаю, поодаль от «еврокоманды» Герека.

А кроме них был еще министр внутренних дел Станислав Ковальчик – тот прилетел пораньше, особо, для встречи с Андроповым, и теперь благоразумно устроился рядом с Председателем КГБ, внятно обозначая, кто здесь есть его главный хозяин.

Все это было ясно видно благодаря опыту.

Опыт, опыт… Необходимо разнообразный жизненный опыт человека, прошедшего путь от скромного партийного руководителя местного значения и от фронтового офицера до самых высот, до маршальского звания, до Председателя Совета Обороны, этот опыт тяжело давил на сердце, и мысли о возможном кровавом исходе в Польше (в Польше, будь вы все неладны! – почти своей, такой знакомой!) теперь никак не оставляли.

Это чехи могли если не принять, то как-то пережить и переждать «необходимые меры». Теперь вот выворачиваются потихоньку из-под пресса дел шестьдесят восьмого года. Безопасно на вид, но вот он теперь перед глазами: свежий, живой варшавский слепок вновь надвигающихся «событий».

Случись что, и поляки (Брежнев отлично понимал это), поляки неизбежно пойдут на обострение, не испугавшись даже и человеческих потерь. И если верить Андропову и этому его никак не дающемуся в руки Объекту, то их к такому повороту уже готовят, в отличие от чехов в шестьдесят восьмом, готовят сознательно и умело. А польется кровь в Польше – зашатается весь Варшавский Договор… Причем Войско Польское в таком случае, похоже, не останется пассивно-нейтральной силой. Оно, судя по всему, уже сейчас повисло на нервах своих ненадежных командиров.

Брежнев нехотя приоткрыл глаза и посмотрел вперед. Там, уже совсем недалеко, прямо по носу «Буревестника», из-за ряда высоких кипарисов выглядывала краем госдача. Над ней нависала, громоздясь и закрывая полнеба, гора, словно напоминая о тех нелегких проблемах, что грозят вот-вот пройтись лавиной по внешне благополучному фасаду социалистического содружества.

За грудиной опять отозвалось глухой тянущей болью.

Леонид Ильич шевельнул кистью, подзывая вестового.

– Скажи, что вдоль берега пройдем. – Леонид Ильич махнул в сторону «Ласточкина гнезда».

Молоденький ладный мичман вспорхнул по трапу в рубку, и катер тут же заложил широкую белопенную дугу, отворачивая от хорошо видимого причала.

Уже в общем-то было понятно, что будет завтра петь друг Эдвард: де наши экономические проблемы носят временный характер и виной тому спад спроса на польскую продукцию на Западе – пересидим мы этот их кризис, он не может быть длинным. А пока мы пересиживаем, ждем от вас, дорогие наши советские товарищи и друзья по СЭВ, братской помощи – нефтью и продовольствием. А оппозиция… Что та оппозиция, ее можно шапкой накрыть. Вся она на строгом контроле, но преследование ее может вызвать возобновление конфронтации, от которой лишь недавно с трудом ушли. И вообще вся эта свара – это наше внутреннее дело, а внешнее вмешательство будет контрпродуктивно из-за известных особенностей национального характера, а по-простому говоря – польского гонора.

Как сбивать поляков с этой позиции, тоже было понятно и обсуждено уже здесь, в Крыму, не раз: необходимо увязать оказание по-любому неизбежной помощи с корректировкой внутренней политики. Пусть польское руководство возьмет на себя совершенно конкретные и привязанные к четким срокам обязательства решительно переломить попустительское отношение ко всем этим «летучим университетам» и «комитетам защиты». Необходимо в кратчайшие сроки обеспечить безусловное соблюдение социалистической законности. Не должно быть людей и организаций над законом, и не надо бояться тут криков так называемых правозащитников. Пора наконец проснуться и сбросить благодушие: радикальная польская оппозиция ставит своей целью уже не просто раскачку ситуации на основе социально-экономических требований, а непосредственно захват власти при прямой финансовой, организационной и идеологической поддержке США в лице ЦРУ, уже начавшего реализацию этого сценария.

В конце концов, Содружество создавалось не для того, чтобы обслуживать банкротство неумелого хозяйственника, решившего, что он может спокойно жить на два дома, используя понятие «братской помощи» для оплаты своих растрат; не для того чтобы товарищ Герек мог и дальше спокойно изучать мир по газете «Монд», восхищая широтой своих взглядов западное общество.

Что же касается «вмешательства во внутренние дела», то тут и того проще: экономический крах одной из ключевых стран – членов Организации Варшавского Договора неизбежно будет максимально широко использован странами НАТО для получения односторонних политических и военных преимуществ, поэтому данный вопрос не является исключительно зоной ответственности польских товарищей. Их союзники и товарищи имеют право спросить: «Как вы собираетесь выправлять ситуацию?» – а потом потребовать решительного выполнения согласованных действий.

– Нет, – еще раз сказал себе Леонид Ильич, – нет, как угодно комбинировать, требовать и обижать кого угодно из товарищей, но ни в коем случае не лезть самим. Взрослые ведь мужики – коммунисты, в конце концов, а порой хуже баб.

Хотя понять-то их можно… «Лишь бы не было войны»… Да ведь он и сам так же думал, притом не так уж давно, в семьдесят пятом – семьдесят шестом, когда убеждал товарищей на Политбюро согласиться с тем, что нерушимость границ оправдывает все.

Так ведь верил же сам и других заставил поверить, что все уступки по «третьей корзине» – это ерунда по сравнению с зафиксированными границами. Кто бы мог тогда подумать, что любые границы поползут, если нужным образом разыграть эту треклятую «третью корзину»!

Нет-нет. Поляки все должны сделать сами… Только сами. «Волки» – справятся. Должны, мать его! Ведь это – свои, товарищи! Притом без условных кавычек, самые настоящие.