Семка, который на Дон пришел с московским боярином Миколой Вельяминовым, любовно смотрел на молодых князей. Кто из давних деревенских знакомых увидел бы рослого красавца, не узнал. Да и как узнать в плечистом богатыре с вьющейся бородкой тоненького мальчишку, которого тетка держала в хлеву и била нещадно?

Но сейчас Семен пришел защищать от ворога и эту тетку, и всех других русских. И неважно уже было, из Москвы или Костромы, из Новгорода или Ростова, из Коломны или Пскова… За их спиной стояла вся Русь, а потому разбирать не приходилось. И они тоже ныне вся Русь без разбора кто откуда. А объединяет всех вера Христова, и все понимают, что поддадутся поганым — пропадет и вера дедова, потому как басурманам ныне храмы святые не надобны, а отцы святые хуже шила в боку. А русскому человеку без веры как? Потому и стояли полки из разных городов за свою веру русскую, за Святую Русь.

Видно, это понял воевода Боброк. Дмитрий Михайлович вдруг показал на расположившиеся от одного леса до другого полки:

— Смотри, князь Дмитрий Иванович, то, что ты уговором начинал, беда доделала. — Сокрушенно покачал косматой крупной головой: — Да неужто людей русских только бедой вместе и можно собрать? Неужто Мамай на землю Русскую прийти должен был, чтобы князья меж собой распри забыли и рядом, не чинясь, встали?

Столько горечи слышалось в словах бывалого воеводы, не так уж давно пришедшего к Москве, что Дмитрий не выдержал, усмехнулся в ответ:

— А Мамайка и раньше на наши земли ходил. Только на сей раз не разорять ведь идет, не одних людей в полон брать, а всю Русь сразу. Ты про то ведаешь, что решил проклятый на нашей земле садиться? А это полон для всех и на веки вечные.

Немного посмотрев куда-то вдаль, князь со вздохом добавил:

— Потому нам с Дона назад пути нет. — Вдруг его голос повеселел: — А мы уже однажды его рати били! Как на Воже вместе встали, так и побили!

Сказал нарочно громко, чтобы слышали окружающие. Воины согласно загалдели, эти слова быстро полетели по стану, точно их ветром несло. Каждый вдруг вспомнил, что и правда, не так давно знатно Бегича побили. А все почему? Потому что вместе стояли, вот как сейчас. Тут же возражали: не-е… тогда не в пример меньше народа было… да и ратную науку хуже знали…

Владимир Андреевич скупо улыбнулся, иногда слово больше крепкого доспеха сделать может, хотя завтра и он будет нужен.

— Слышь, Митрий, а про то, что Мамай на нашей земле садиться решил, тоже надо бы людям сказать. Одно дело татя-набежника гнать, и совсем другое такого, что твой дом под себя забрать хочет да храмы святые пожечь!

Немного погодя и эти слова разносила молва по стану. Ярились молодые и старые, крепкие и едва державшиеся на ногах, бывалые воины и бездоспешные ополченцы, что прибились по пути без спроса, особенно на рязанских землях. Ворог не просто набегом идет, но и землю Русскую своей назвать хочет?! Не бывать тому! Костьми поперек его дороги ляжем, живота своего не пожалеем, но не пропустим проклятого за Дон.

А Дмитрия вдруг озаботило другое:

— Коли одолеем завтра Мамая, то ведь большими потерями. А ну как тот же Ягайло вдруг в спину ударит или Олег передумает?

Владимир уверенно замотал головой:

— Нет, княже, они хоть и не с нами, но не тати. У Ягайлы мать русская, неужто княгиня Ульяния простит сыну такой позор, чтоб своих в спину бить?! И Олегу рязанцы за свой город все прощают, но такого предательства не простили бы.

Дмитрий раздраженно бросил в ответ:

— А чего ж пришли тогда?

— А чтоб Мамай не обиделся!

Когда уже совсем стемнело, князь вдруг подошел к Боброку:

— Дмитрий Михайлович, ты, сказывали, приметы всякие знаешь, землю слушать умеешь. Может, послушаешь?

Воевода на миг замер, а потом вдруг кивнул:

— Хорошо, княже, поедем, послушаем поле. Только тайно надо, больше никого не бери.

Он понимал, что сейчас сотни внимательных ушей ловят каждое слово князя и воеводы, а потому просто показал, чтоб ехал следом. Они отъехали так, что стан стало едва слышно, остановили коней, сошли на землю.

Дмитрий смотрел внимательно, он знал, что Боброк ведает травы, что кровь останавливают, знает много примет погодных и вот таких — умеет перед боем слушать землю. А потому с любопытством ждал, что станет делать кряжистый Волынец.

Но тот делать не стал ничего, только шагнул ближе, чтоб никто, даже незаметно подкравшийся следом ничего не услышал, и вдруг сказал:

— Я, князь Дмитрий Иванович, не серчай на меня, ничего слушать не стану и примет выглядывать тоже. Потому как и без примет могу тебе сказать, что завтра все от нас зависит. Выдюжим, не дрогнем, так и одолеем ворога. А побежим, так никакие приметы не спасут! И Богородица только тогда помогать станет, если видеть будет, что сами крепки и духом, и телом!

Дмитрий опустил голову — верно, к чему и приметы, ведь сам все знает.

— А еще без примет могу сказать, что после завтрашней битвы много будет слез материнских да женских пролито. Если и победим, то далеко не все отсюда домой вернутся.

Тоской сжало сердце Дмитрия, он хорошо понимал, сколько семей осиротит завтрашняя битва. Но иначе уже было нельзя. Мамай отверг обещания выхода и большие подарки, ему нужна только вся Русь без остатка.

Когда вернулись в стан, там уже все знали, что князь с Боброком поехали землю слушать и приметы смотреть. Сотни голов повернулись в их сторону, множество глаз впились в лица, мол, что услышали?! Боброк замер: а ну как сейчас князь скажет, что воевода вовсе не слушал? Не все поймут, решат, что побоялся плохие приметы высказать, а сомнение — плохой советчик в тяжелой битве.

Но князь поднялся в стременах, громким голосом произнес:

— Добрые приметы увидели! Только все к одному сходится: от нас те приметы зависеть будут, и помощь Господня будет только тем, кто сам не отступит, не побежит от ворога лютого!

Воевода едва сдержал улыбку: ай да князь! Молодец! Скоро весь стан будет знать, что приметы добрые и Господь поможет. Верно, людям на смерть идти легче с мыслью, что Господь не оставит своей милостью.

У шатра их встретил Владимир Андреевич, кивнул:

— Поговорить надо…

— Говори тут, — устало вздохнул Дмитрий.

— Нет, пойдем с воеводой в шатер.

У князя неприятно похолодело в сердце, неужто вести плохие от разведчиков получил?! Ягайло или Олег с места двинулись? Так и спросил, но Владимир отрицательно помотал головой:

— Нет, стоят, как стояли. Я о другом. Был такой великий воин Александр, что Македонским прозвали, помнишь ли?

Князь кивнул, воевода слушал просто молча, его исторической премудрости не учили, некому, да и некогда было. Он все в бою постигал. Но слушал внимательно, Владимир и сам воевода опытный, не одну битву прошел, мальчишкой полки водил, и, говорят, с толком.