Слезы текли из ее глаз. Выражение лица не менялось, а слезы текли. Беззвучно, не каплями, как Санчес привык видеть у плачущих людей, а пульсирующими струйками, безостановочно. По щекам, мимо подбородка. Стекали за ожерелье, капали на платье. Полина даже не пыталась их вытереть или остановить.

– Самое главное… Что я даже не уверена, люблю ли тебя-я-а-а-а-а!!!

Она, наконец, дала волю эмоциям, накопившимся за двенадцать часов пути, бросилась на шею Санчесу и обняла его так крепко, что ему стало больно и неловко. Он тоже обнял ее и, сомкнув руки на ее худой, как у ребенка, спине, тоже не смог больше сдерживать свои чувства. Под недоуменными участливыми взглядами прохожих они стояли на перроне и плакали, обнявшись, не замечая объявлений диктора, не слыша шипения закрывающихся дверей уходящей электрички…

Работа – лучшее лекарство от любых душевных мук. Двухнедельное отсутствие обеспечило Санчеса целым ворохом неотложных проблем, сотнями непрочитанных сообщений в почтовом ящике и в социальных сетях.

Среди десятков запросов на просьбу «добавить в друзья» Санчес обнаружил один – от неизвестного с ником Supermacho. Он уже хотел удалить этот запрос как спам, но обнаружил в приглашении пояснительный текст, полностью изменивший его намерения.

Добрый день, Александр! Я родом из России, но в настоящий момент живу и работаю в Университете Кейптауна, на социологическом факультете. Меня очень заинтересовали Ваши работы по проекту «ИРА», я прочитал труды Григория Долгова и Ваши статьи.

Возможно, я вмешиваюсь не в свое дело, однако мне кажется, что Ваши успехи станут еще более заметными, если Вы посмотрите на эволюцию шире, выйдя за рамки сугубо биологических механизмов, и продолжите свои исследования с учетом социальной, человеческой эволюции. Человек в своей деятельности часто идет наперекор примитивным биологическим законам – и этот факт нельзя игнорировать…

Санчес добавил Supermacho в друзья и ответил большим благодарственным письмом, в котором написал, что считает высказанные мысли очень интересными и с удовольствием готов продолжить дискуссию по почте или через скайп.

* * *

За время его отсутствия компания изменилась до неузнаваемости. Активность, которую развили Димыч и Роби, интегрируя разработки Гриши в основной бизнес, вызывала восхищение, смешанное с недоумением.

Роби взялся за дело с размахом – он предложил Грише расширить штат на двадцать новых позиций и готов был финансировать этот рост без дополнительных условий. Он договорился об увеличении «светлой стороны» за счет аренды еще нескольких комнат в конце того гулкого коридора рядом с помещением их лаборатории на пятом этаже, которого Санчес так боялся в самом начале. Гриша триумфально выступил на научном совете института и получил заверения в любой возможной поддержке, не требующей, правда, прямых финансовых вливаний со стороны института.

Димыч подготовил новые маркетинговые материалы и план продвижения разработки среди клиентов. Он даже успел начать PR-кампанию, нацеленную на крупных заказчиков и потенциальных инвесторов.

За прошедшие две недели к ним поступило больше десятка запросов от консультантов по привлечению инвестиций и самих инвестиционных фондов. Были здесь и представители Российской венчурной компании, и какие-то западные фонды с плохо произносимыми названиями, и парламентеры от крупного российского капитала. Рассказывая потрясенному Санчесу обо всем этом, Роби особо подчеркнул, что даже его хорошие знакомые – очень уважаемые и влиятельные люди – терпеливо ждут возвращения Санчеса из отпуска для встречи с ним «в любое удобное время».

Димыч наотрез отказался встречаться с инвесторами. Категорически запретил он это делать Грише и Роби: «До возвращения Санчеса из отпуска никаких действий мы предпринимать не будем. Он генеральный директор, и работа с инвесторами – его задача». Такая профессиональная солидарность выглядела одновременно и трогательной заботой, и лестью, и невысказанным мужским «прости, брат, что не понимал». Димыч делал всю тяжелую подготовительную работу и готов был ждать его, Санчеса, из отпуска, чтобы совместно принимать ответственные интересные решения! Приятно отдыхать, когда знаешь, что твоя спина надежно прикрыта.

– Вот настоящий друг, – с гордостью вслух сказал Санчес и впервые за сутки после возвращения улыбнулся.

Последние оставшиеся дни перед прощанием Кости с Бали братья провели практически неразлучно. Так долго они не «играли» вместе со времен младшей школы. Взяли машину напрокат и отправились на северо-запад, в сторону острова Ява.

– Там действующий вулкан. Можно прямо в жерло залезть. Прикинь, жидкая сера вытекает из земли – и прямо в озеро серной кислоты. Где ты еще такое увидишь?

– Мама бы такое не одобрила…

Костя посмотрел на своего младшего брата с прищуром, как двадцать с лишним лет назад, когда подбивал его залезть к соседям через забор за сливами. Сливы оказались чертовски вкусными, дырку на штанах родители сразу не заметили. Санчес радостно зажмурился в предвкушении нового приключения.

За день, не спеша, они проехали от Куты до города Гилиманук, откуда паромом перебрались с Бали на Яву. В кромешной тьме под проливным тропическим дождем они въехали в деревню Баньюванджи, где остановились в пугающей своими спартанскими условиями хибаре, гордо именуемой гостиницей. Авантюра казалась уже не такой увлекательной.

– Ничего страшного! Чем хуже гостиница, тем легче будет завтра в пять утра вставать на восхождение, – заявил Костя, после чего прямо в одежде рухнул на продавленный, дурно пахнущий матрац и мгновенно захрапел.

Санчес долго ворочался, но в результате проснулся первым, в 4.50. Светало. В крохотное окошко не было видно ничего за плотной стеной не прекращавшегося всю ночь дождя.

– Видишь, погода какая, будем пережидать, – проворчал сонный Костя и повернулся на другой бок.

Дождь закончился только к восьми утра. Братья вышли на маршрут с большим опозданием и теперь очень спешили – после полудня в кратере вулкана находиться опасно, как узнал Костя из распечатки, которую накануне сделал из Интернета. Убогая схема и скудное описание не давали четкой картины, куда нужно идти, зато практически сразу за своей гостиницей они увидели указатели: «На вулкан».

Вверх вела утоптанная и широкая тропа. Практически дорога. Подъем был не слишком крутым, и сначала восхождение показалось братьям легкой прогулкой. Но уже через полчаса, пройдя буквально пару километров, Санчес стал сильно потеть, задыхаться и страдать от жажды.

Так, останавливаясь каждые пятнадцать-двадцать минут, короткими переходами, под моросящим дождем, они дошли до нижней границы облака. Видимость не превышала двух-трех метров, влажность была близка к ста процентам.