Я был обречен.

В такой обстановке я очень быстро научился быть злым. Я был в заключении четыре дня, но чувствовал себя так, как будто это были четыре года, – прежде чем меня выпустили по апелляции. Мой отец прилетел в Ирландию из Лондона в тот день, когда меня освободили из тюрьмы. Мы встретились с моим новым ирландским адвокатом в отеле в тот же вечер. Тогда же мою комнату обыскали на наличие оружия и признаков принадлежности к Ирландской республиканской армии.

На следующее утро он сидел со мной в зале суда, и меня трясло. Мы наняли местного адвоката, чтобы он помог с моим делом. Мне сказали, что если я потеряю свою апелляцию, то они удвоят срок ареста до двенадцати месяцев. Годы моей жизни тогда пролетели у меня перед глазами. Пять, десять, пятнадцать. Я был напуган. Я решил, что шесть месяцев смогу выдержать, но год – нет. Монтджой был ужасным местом.

Я был уверен, что мне придется это вытерпеть. До того, как я услышал приговор, я встретил цыганку. Она была арестована за кражу часов. Судья сказал ей: «Вы принесли эти часы, а часы были украдены. Вы заплатите за них семьдесят фунтов. Если я вас попрошу вернуться и принести семьдесят фунтов, вы сможете?»

Женщина ответила: «Нет, я не смогу достать семьдесят фунтов!»

Тогда судья ответил: «Как же вы собираетесь найти их на выкуп часов?»

Женщина ответила: «Больше у меня денег нет!»

Тогда судья ответил: «Хорошо, вы будете заключены на три месяца!»

Тогда цыганка сказала: «Извините, Ваша честь, я получу радио, если сяду на три месяца, не так ли?» Судья ответил: «Да». «Дайте мне шесть месяцев. Тогда я смогу получить два радио и обменять их на телевизор!»

Далее я сидел и трясся на своем стуле – «Миднайт Экспресс» пробегал у меня голове. Что случится? Что будет? Люди пытаются торговаться с судьей за радио и часы.

Тогда пришел мой ирландский адвокат. Он сказал судье: «Здравствуйте, сэр! Как ваши дела? Я увижусь с вами чуть позже. У меня сейчас гольф!» Это были первые слова, которые произнес мой защитник.

И все дело внезапно свернулось до штрафа в сто фунтов.

Это было отлично.

Два английских адвоката подошли к нам в полном смятении. «Что произошло? Мы что-то упустили? Он его посадил?» Мой отец сказал им, что все закончилось, и отпустил их, но я не был счастлив, пока не оказался в гребаном самолете. Теперь я знаю, случиться может что угодно.

Таким мы и помним Сида – вежливым и мягким. Он был таким, потому что еще не крутился и не варился в дерьме под названием «шоу-бизнес».

ДОН ЛЕТТС: Мы часто наведывались в «Робак Паб», потому что Джанет Ли и я управляли магазином на Кингс Роуд под названием «Акме Аттракшнс». Тогда на Кингс Роуд были два главных магазина – «Секс» и «Акме Аттракшнс». До «Секс» Вивьен продавала шмотки тедди-боям, и я часто наведывался к ней до «Акме Аттракшнс». До Pistols и «Акме» я работал в одном магазине высокой моды, и именно там я впервые услышал про «Секс». Вау! Какие там были дизайны, я просто не мог в это поверить! Я практически повелся на эту красивую обертку, тогда как Джон обнаружил, что они просто копировали стафф из пятидесятых. Помню, я как-то рассматривал старые журналы того времени и сразу же понял, откуда «Секс» свистнули все образы. Вивьен обещала мне работу в магазине, пока Малкольм работал в Америке с New York Dolls. Как-то раз случайно мы с Вивьен встретились с Лу Ридом. Она провела мне мастер-класс по культуре белых, которой я ранее не увлекался – The Velvet Underground и New York Dolls. Все закончилось тем, что я подрался с Вествуд прямо напротив ее магазина, когда я сказал, что пойду работать в «Акме Аттракшнс», а она сочла эти слова враждебным шагом с моей стороны. Но она мне так и не предоставила гребаную работу. В конце концов и Джанет, и мне доступ в магазин был закрыт.

ДЖОН ЛАЙДОН:Если Вивьен побеспокоилась о том, чтобы открыть магазин (иногда она вообще там не появлялась), то она должна была и побеспокоиться о своих ценниках. «Акме Аттракшнс» бесил ее своей ценовой политикой до чертиков. «Акме» продавал оригинальную одежду из секонд-хенда, а она в то время была на шаг позади и только пыталась создать такой стиль.

«Акме» мне нравился больше, чем магазин Вив. Я, Сид и прочие сначала покупали все в «Акме», а потом шли к Вивьен, чтобы сравнить цены. В конце концов мне пришлось устроиться на работу в «Секс», потому что только так я мог позволить себе резину и прозрачные рубашки.

ЛЕТТС: Чернокожие не носили сережек или одежды из резины, и я был первым парнем в Брикстоне, который занимался подобным дерьмом. Однажды, будучи один на один с собой, я надел одну из тех рубашек с золотой окантовкой. У меня не получалось ее снять, но я слишком стеснялся сообщить кому-то об этом.

И вот я в спальне в этой рубашке, и она буквально вцепилась мне в шею. Я умирал и не мог вздохнуть, поэтому мне просто пришлось подвесить себя на крючок и разорвать долбаную рубашку.

ДЖАНЕТ ЛИ: Первый раз, когда я встретила Сида, они с Доном не ладили. Сид был очень мягкий, и им было легко управлять. А Дон никогда не щадил покладистых людей. Сид приходил в «Акме», слонялся по магазину и вел себя странно. Дон же был просто ужасен по отношению к нему, даже пытался вышвырнуть его из магазина. Первый раз, когда Сид подошел ко мне, он задал мне такой вопрос: «Извините! Вы знаете, как мне сделать такую прическу как у Брайана Ферри?» И тогда он показал мне картинку с альбома Roxy Music. «Мне нравятся Roxy Music и Брайан Ферри, – продолжил он. – Но я не знаю, как сделать такую прическу!»

ЛАЙДОН:Таким мы и помним Сида – вежливым и мягким. Он был таким, потому что еще не крутился и не варился в дерьме под названием «шоу-бизнес». Он был поклонником Дэвида Боуи и Roxy Music. «Правильно ли я нанес лак для ногтей?»

Это, собственно, все, что тогда происходило. Никто ничего не делал, все только одевались, пытались быть клевыми, немножко «торчали» на амфетамине, выпивали по кружке пива, а если везло, то целую пинту.

ЛЕТТС: Мы продали Сиду куртку Кит Мун и сказали ему, что это куртка Элвиса Пресли. Люди, которые продали ее нам, тоже сказали нам, что это куртка Элвиса, но она использовалась в фильме «Звездная Пыль» Кит Мун. Сначала я сам носил эту куртку, потом мы продали ее Сиду, затем ее носил Джон, затем Вив Альбертин, затем Палмолив. Все эти дети приходили в магазин, мы их любили, кормили и давали им одежду. Не за мои деньги. Мы практиковали благотворительность. В 1977 году я стал диджеем в «Рокси», потому что бухгалтер «Акме» Энди Чижовски организовал свой клуб. Сначала я работал только ради денег. Я думал, что панки – это просто кучка долбанутых белокожих людей. Я особо не вникал в их безумие. Когда я стал диджеем и начал чаще их встречать, до меня дошло наконец, чем они занимались. Сначала я получил работу, а потом привлек к работе всех своих знакомых.

Все, кто там работал, кроме Энди, были чернокожими. Мы объединяли усилия, чтобы продавать товар напрямую панкам. Люди подходили и говорили: «Дайте два пива и "косяк"[68]. Нет, два "косяка" и одно пиво». Сами крутить ямайские шишки они не могли.