ДЖАНЕТ ЛИ: Некоторые увядающие поп-звезды часто звонили в наш дом, но никогда не могли получить доступа ни к кому.

Я помню, как приходил Нико и стучал в дверь с воплями: «Джон, Джон! Впусти меня!» Я помню, как звонил Игги Поп и говорил: «Джон там? Я планирую взять нового гитариста. Что вы думаете насчет Брайана Джеймса из The Damned?» Постоянно были люди, которые очень хотели войти в дом. Джон мог сказать одно слово, чтобы развернуть их. А мы только сидели и смотрели.

Это был кошмар. Находились дурачки, которые приносили свои футболки, на которых с огромными мучениями вышкрябывали какие-то рисунки, и оставляли их Джону. Джон их просто выбрасывал. Постоянно звонил какой-то парень по имени Виктор Вомит. «Привет. Меня зовут Виктор Вомит. Вы меня не знаете. Но я панк. Я подойду вам!»

ЛАЙДОН: Также ко мне приходила не вполне здоровая психически девушка. Она сбежала из больницы в Дюркгейме и села на поезд до Лондона. Она приказала мне уничтожить весь пластик в доме, потому что «их» он привлекал. Кого «их», я так и не понял. А еще она постоянно говорила, что покончит с собой, если я на ней не женюсь.

ЛЕТТС: Это был лучший период моей жизни. Люди приезжали в Гантер Гров и умирали от желания попасть в дом. Помню, как Джон слал их подальше, из-за чего мне было неудобно. Он просто не мог быть каким-то там героем, которому поклоняются. Он владел всем домом, но внизу была квартира, и там жили люди. Представьте, что вы годами живете в каком-то доме и не знаете, что все эти годы в квартире на первом этаже живет кто-то еще. Они, наверное, просто жутко боялись Джона. У него в гостях бывало немало болтунов, которые слушали и играли регги: Питер Хэммил, Капитан Бифхарт, Кэн. Но они никогда не приходили, чтобы пообщаться непосредственно с Джоном.

Pistols не поклонялись никаким героям, они занимались другими вещами. И я тогда думал: «Да, я тоже все это могу».

В этом был посыл. Это развеяло существующий миф о музыке. Это было, скорее, применением того, что имеешь, чтобы достичь того, чего желаешь. На мой взгляд группа была полноценной, хотя, возможно, чего-то им и недоставало. Я не мог ни на чем играть, поэтому просто взял в руки камеру. Кстати, на это меня вдохновил Джон.

Я понятия не имел, что вообще делаю, но кто-то в прессе написал: «Донни Леттс снимает кино». Ну что ж, не такая плохая идея. Джанет помогала мне со светом, а я управлял камерой. Мой единственный талант заключался в том, что я четко знал, какие моменты поймать. Мы выходили, снимали разные группы, затем возвращались в Форест Хилл, после чего монтировали кадры и получали фильм.

Я заново обрел себя через панк-сцену. Только подумайте об этом! Я был парнем в черных очках, который управлял магазином. Затем пришел панк, и я подумал: «Черт, я смогу сделать что-то из этого!» Мне хотелось чувствовать себя так, словно я внес во все это какой-то вклад.

Я взял камеру и сделал фильм о панк-роке, где задокументировал все события, которые показались мне интересными и забавными. Фильм ярко показывал все движение. И я рад, что нашлись люди, которые вдохновили меня на его создание.

Фильмом о панк-роке его назвала пресса. После него я продолжил создавать кино дальше. Но представление о панке я сложил именно благодаря культуре Джонни. В то время вокруг было не слишком много примеров альтернативного образа жизни.

В этом было что-то магнетическое, я чувствовал некую страсть, вовлеченность. Эра Pistols помогла людям распознавать в себе творческий потенциал. То дерьмо, через которое я прошел тогда, влияет на мою работу и сегодня. Я создаю видео для множества людей, но больше всего меня мотивирует то, что у меня есть камера с высоким разрешением и я снова могу снимать фильмы о панке. Я говорю вам это, чтобы вы не воспринимали эту книгу как ностальгическое нытье. Что работало тогда, актуально и по сей день. К примеру, в хип-хопе, сегодняшнем эквиваленте панка. Пока не пришел хип-хоп, никакой другой музыкальный жанр не имел такого веса и влияния. Опять же, мы говорим о людях, которым нечем пользоваться, не к чему обращаться, о людях, которые используют минимум, чтобы получить максимум.

ЛАЙДОН: Суть была в том, чтобы поднять свою задницу и начать что-то делать. Если ты чего-то не делал или не был хорош в том, что делал, то это только потому, что ты хренов лоботряс.

Все панк-рок путешествие прежнего поколения было клишированным. Можно сказать, что все, что делали мы, уже существовало раньше, и мы просто взяли и встряхнули все это. Я был молодым парнем, которого никто не воспринимал всерьез, который был достаточно уродливым. Тогда в этом течении было много людей, которые чувствовали себя так же. Мы тогда целенаправленно искали таких же уродливых людей, как мы сами, это был Равноправный Клуб Уродов. Но предрассудков не было. Находясь в Луи, лесбиянки не проявляли агрессии и не пытались нас избить. Геи также не переигрывали, если были где-то рядом. Не было нужды как-то определять геев или лесбиянок, в отличие от прежнего поколения, которое отчаянно пыталось выделиться и быть «не такими как все» просто ради того, чтобы быть «не такими как все». Уже тогда все это было излишним. В этом заключался самый приятный момент всего действа. Мне это нравилось. Люди не угрожали тебе, не было никаких сексуальных предрассудков. Ты просто мог быть собой. Это является важной частью эры Sex Pistols. Это не было чем-то антисексуальным или предопределенным. Мы не играли в те же игры, в которые играло поколение наших безголовых предков.

ЛЕТТС: Английская пресса писала статьи о том, как нужно одеваться панку. Было круто наблюдать за тем, насколько уродливыми могут сделать себя люди. Мне нравилось, что человек, купивший Daily Mirror, велся на написанную там чушь и принимал ее за чистую монету. Панки, одетые в секонд-хэнде, выглядели очень смешно. Внутренний же круг был очень стильным. Ни у кого из тех, кого мы знали, не было пирсингов в носу или проколотых ушей. Это было разумно, потому что проколы ужасно болели.

Но поздних панков, приходивших в магазин, уже можно было увидеть с щеками и носами, проколотыми булавками. Все воспалялось и гноилось. Чем больше они говорили, тем больнее им было и тем больше они страдали.

ЛАЙДОН: После распада Pistols Брэнсон хотел заключить контракт с большим количеством регги-групп, а единственным белым человеком, которого он знал и который соображал, что такое регги, был я. Я сказал ему, что я не могу пойти туда один, и позвал двух помощников – Дона Леттса и Денниса Мортиса.

ЛЕТТС: Я был дома и занимался своими обычными делами – играл регги, и вдруг в час ночи мне позвонил Джон. «Хочешь поехать на Ямайку?» Я вычислил его логику – «взять с собой чернокожего круто, ведь у него такие прикольные дреды».

Но я никогда ранее не был на Ямайке, поэтому сказал: «Да, конечно! Я поеду!» К счастью, у меня был паспорт, и в течение часа я уже был в аэропорту с пластиковым чемоданом, дополнительной парой брюк и камерой.

ЛАЙДОН: У нас не было виз. Мы не знали, что самолет останавливается в Майами и на контроле нас попросят показать визы. Охрана выпроводила нас на транзитный рейс, а Дон и Дентис спрашивали меня: «Куда они нас ведут? Куда ты нас привел?»