благ, в том числе отсутствие широко распространенного государственного образования. В результате многие простолюдины были неграмотны и, следовательно, не могли понимать контракты и другие финансовые инструменты, поэтому купцы воспринимали их как "слабых и легко обманываемых" (Everitt 1967: 566). Кроме того, феодальные маноры, желая получить прибыль от растущего спроса на сельскохозяйственную продукцию, оказывали повышенное давление на своих подневольных крестьян, требуя от них увеличения производства.

Казалось бы, все эти процессы должны были закончиться "закостенелой" системой ограниченных рынков, в которой от возросшей коммерческой активности выиграли бы в первую очередь элитные слои общества и купцы-иностранцы. Однако в долгосрочной перспективе этого не произошло. Иностранные купцы постепенно теряли влияние; в 1290 году были изгнаны еврейские торговцы, а в середине XIV века начались беспорядки против итальянских купцов, отчасти вызванные недовольством крестьян. В этом и других отношениях изменения постепенно двигали английскую экономику в направлении более высокой степени коммерциализации, которая включала в коммерческую деятельность простонародные хозяйства. Причины этого процесса эгалитаризации сложны, в том числе растущее недовольство привилегированной средневековой манориальной элитой и ее притязаниями на подневольных холопов, что привело к конфликтам, в итоге вылившимся в постепенную замену традиционных феодальных трудовых повинностей денежными выплатами. Таким образом, холопы становились арендаторами, обрабатывающими определенные участки земли, зарегистрированные на их имя, что давало юридические преимущества в случае наследственных споров и т. п., или же, все чаще, они становились свободными владельцами. Чтобы получить деньги, необходимые для своих манориальных владений или для покупки земли, простолюдины уделяли больше внимания рыночной продаже своих излишков продукции.

Еще одним источником эгалитаризирующих социальных и культурных изменений в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени стало то, что в условиях растущей международной торговли независимое крестьянское хозяйство оказалось эффективным производителем, особенно в контексте производства тканей. Манориальная экономика, напротив, не смогла извлечь значительной выгоды из растущей международной торговли после 1450 года. Историки экономики выявили источники неэффективности манориальной системы, в том числе недостаток инвестиций в производство из-за щедрых расходов на великолепные дома и поместья. Кроме того, любой принудительный труд на помещичьих землях, скорее всего, был нерадивым и не отличался высокой производительностью, а попытки создать бюрократическое управление поместьями оказались неэффективными ("Срочные решения могли быть отложены, потому что люди на местах предпочитали не рисковать, а для надзора за чиновниками в поместьях требовался тяжелый аппарат управления" [в Miller and Hatcher 1978: 196-97]). Черная смерть, приведшая, по оценкам, к 40-50-процентному сокращению населения, также стала фактором перемен, поскольку поставила уцелевшие домохозяйства простолюдинов в более выгодное положение, когда в манориальной экономике стало слишком мало работников. К тому же нехватка рабочей силы усугублялась падением цен на зерно, что также вредило манорам. Как бы то ни было, к середине XV века система холопов, по сути, исчезла, а сборы, причитавшиеся манорам, имели тенденцию к снижению.

Новая экономика периода после 1500 года выросла на фоне упадка манориальной системы, особенно в южной части Англии, где росло число и численность населения городов с коммерческими функциями, связанными с растущей текстильной промышленностью. Новая экономика все больше зависела от простолюдинов, но это имело более ранние корни. Как отмечает Кристофер Дайер (2002: 165), уже в период позднего Средневековья крестьяне производили большую часть экспортной шерсти. Однако новая экономика развивалась медленно и была сопряжена с конфликтами, включая организованные восстания крестьян, иногда против требований манориальной системы, но чаще - против самой рыночной системы. Однако, как утверждает Э. П. Томпсон (1971), это не были движения, организованные людьми, которые выступали против разрушительного "проникновения" рынка в моральную экономику крестьянской общины; скорее, их целью было создание нового морального сообщества на рыночных площадях. Это новое моральное сообщество выросло в ответ на внешние коммерческие силы, управляемые купцами, которые простолюдины воспринимали как противоречащие их цели быть активными участниками растущей экономики. Помимо направленных действий, способствовавших рыночным реформам, рыночные площади также способствовали социальным и культурным изменениям более косвенными, непредвиденными способами, поскольку участие в рыночных отношениях, как правило, способствовало эгалитарным чувствам, а рыночные площади предоставляли место, в котором люди могли представить себе виды социальных действий, необходимых для преодоления угроз желаемому образу жизни. По словам Томпсона (Thompson, 1971: 135), в XVIII веке "рынок был местом, где люди, поскольку они были многочисленны, на мгновение почувствовали свою силу".

Растущая сила рыночной экономики, управляемой простолюдинами, нашла отражение в институциональных изменениях, проведенных короной, местными чиновниками и торговыми гильдиями, которые подчеркивали, в частности, следующие особенности (обобщено по Джеймсу Дэвису [2012: 176-77]):

1. Рыночные сделки должны были происходить на законно признанных публичных рынках в определенное время, товары для продажи должны были быть открыто выставлены, а рыночные сделки должны были происходить открыто в публичном пространстве рынка. Эти правила были призваны смягчить проблему, которую простолюдины называли одной из основных, - практику "обложения", покупки крупных партий товаров вне рынка, обычно элитными городскими или иностранными купцами. Закупки были названы источником периодического дефицита местных товаров, а также считались потенциально чреватыми проблемами обмана и возможностью установления монопольных цен. В любой коммерческой системе внерыночные сделки представляют собой проблему, поскольку они затрудняют для большинства участников рынка полное понимание того, как колебания спроса и предложения влияют на цену, так как участники не могут реально видеть количество предлагаемых товаров и людской поток на рынке.

2. Рыночные чиновники, такие как варрантеры, нанимались для подтверждения качества товаров, а свидетели и присяга должны были сопровождать заключение дорогостоящих контрактов. Приставы и констебли обязаны присутствовать на рынке для поддержания порядка и соблюдения санитарии.

3. Рыночные операции должны основываться на стандартизированных весах и мерах и использовать официальную чеканку монет и официально установленные денежные стандарты.

Поскольку для легальной работы рынка требовалась франшиза, выданная Короной, любое нарушение правил могло привести к потере франшизы, а значит, и доли доходов управляющего рынком.

К XVII и XVIII векам сельская экономика Англии была "богатой и разнообразной" (McCloskey 1976: 130). Двигателем экономических и социальных изменений в период позднего Средневековья и раннего Нового времени после 1500 года стала коммерческая экономика, в которой все больше преобладали простолюдины - продавцы, розничные торговцы, посредники и ремесленники, чья деятельность привела к повышению общего материального уровня жизни. Изменения включали в себя постепенное улучшение качества жилья и одежды, а также рост продовольственной безопасности, что снизило угрозу голода. Интенсификация сельского хозяйства привела к значительному повышению урожайности зерновых, в некоторых случаях удвоившейся с XVI века до конца XVII - начала XVIII, но некоторые хозяйства достигли высоких показателей еще раньше, согласно Б. Х. Слихеру ван