к тому же дороги и транспортное сообщение стали лучше. Благодаря этому многие сельские дети теперь могут учиться в высших учебных заведениях, средних коммерческих школах, гимназиях и университетах.

Это могло бы значительно улучшить ситуацию, если бы не содержание учебных планов. Школы превратились в исправно работающий механизм, который уводил детей от Природы; им вдалбливались в голову такие ценности, как специализация, модернизация, изоляция. Молодежь стала отдаляться от Природы, превратилась в агентов по распространению ошибочных представлений о прогрессе.

Для меня профессия фермера — самая лучшая в мире. Фермер должен научить людей уважительно относиться ко всему живому

В фермерских хозяйствах это привело к нарушению веками установленного процесса отбора. Самые толковые из семьи, которые раньше могли бы перенять управление имением, становились теперь аграрными инженерами или юристами. В худшем случае они совсем не проявляли интереса к хозяйству, в лучшем — только как к месту, где можно провести свободное время. Они уже не видели ведение хозяйства своим призванием. А если родители все–таки планировали и дальше вести хозяйство, то в качестве преемников могли избрать только тех детей, которые обладали не самыми лучшими способностями и на которых с самого детства не возлагалось больших надежд.

Многие дети фермеров после обучения стали аграрными экспертами. И когда они возвращались в родительские хозяйства, то начинали внедрять так называемый прогресс: интенсивное и чрезмерное использование, монокультуры, массовое животноводство, синтетические удобрения и пестициды. То, что делали их отцы, они считали отсталым. Получив высшее образование, они становились консультантами в своих поселениях по сельскохозяйственным прогрессивным методам. Как специалисты с высшим образованием, они пользовались большим авторитетом. С их помощью была создана вся эта принудительная система давления и внедрения методов аграрной индустрии. Того, кто не желал принимать в этом участия, считали деревенщиной, их высмеивали, они вынуждены были влачить жалкое существование, потому что дотации были предназначены для других. А это были как раз те, которые остались вести семейное хозяйство и которым постоянно говорили, что умом они не блещут. Именно они и собирались теперь указывать, что прогрессивно, а что нет.

Лично я воспринимаю государственное содействие, обучение и индустрию как единую, отлаженно функционирующую в интересах определенных лиц систему. В системе аграрного среднего специального образования и в учреждениях по повышению квалификации нам всегда вдалбливали в голову самые поверхностные сведения о пользе применения удобрений и пестицидов. А нашими учителями были консультанты сельскохозяйственной палаты, которые обычно были еще и представителями компаний по производству удобрений и дилерами по продаже сельскохозяйственной техники. Проводились, например, акции по продаже удобрений, купив которые фермер мог получить 60% от стоимости в виде помощи. А нас на курсах допрашивали: сколько у вас земли, сколько удобрений вы заказали и использовали? Это была крайне неприятная ситуация, ведь тех, чьи отцы отказывались принимать в этом участие, высмеивали, остальные были вынуждены лгать, чтобы избежать насмешек.

К тому же велся постоянный учет того, сколько заказов делал фермер, так как это было напрямую связано с выплатами субсидий, а консультанты знали толк в цифрах.

Самые «прогрессивные» фермеры получали лучшие аттестаты об окончании обучения. Чтобы избежать насмешек в школе, мы с братом подбивали отца покупать больше синтетических удобрений. Учителя и представители сельскохозяйственной палаты раздавали нам впечатляющие цветные буклеты, где все было представлено в самом что ни на есть убедительном виде. Я помню, как мы, да и соседи тоже, в самых жутких условиях должны были по нескольку часов везти на коровах и лошадях мешки с удобрениями из деревни. Потом удобрения насыпались в ведра, мы несли эти ведра на склоны и разбрасывали удобрения вручную. Это была ужасно тяжелая работа. Например, томасфосфат — удобрение черного цвета, поэтому тот, кто его разбрасывал, выглядел как трубочист; а калийная соль жутко жгла пальцы, если на них были ранки.

Индустриализация сельского хозяйства начиналась в школе, то же самое было и с методами борьбы с сорняками и вредителями, механизацией и под конец с массовым животноводством: модернизация вдалбливалась нам в головы, как десять заповедей на уроках закона Божьего. И это происходило повсеместно.

Механизация считалась поначалу большим достижением. Больше не нужно было мучить ни корову, ни лошадь, со всем справлялась сила мотора. Но довольно часто происходили ужасные аварии со смертельным исходом и увечьями из–за техники, на которой распахивались крутые склоны. Сегодня у каждого горного фермера в хозяйстве есть дорогое транспортное средство повышенной проходимости с дополнительными приспособлениями для обработки площадей на очень крутых склонах. Чрезмерная механизация — вершина провального развития. Несмотря на высокие субсидии, затраты на приобретение техники как правило не окупаются, потому что риски и скорость износа колоссальные. В горах такой способ обработки земли на склонах приводит к вымыванию и эрозии грунта и тем самым к оскудению почв на длительное время.

Затраты на механизацию съедали хозяйство, фермеры продавали лес и землю, чтобы купить технику. Почему же они с открытыми глазами мчатся навстречу разорению? А потому, что послушались своего сына, который, возможно, побывал вместе с классом на одном из сельскохозяйственных машиностроительных предприятий, получил в подарок полдник и напиток и ему даже разрешили посидеть на большой машине. Теперь сын в полном восторге и упрашивает отца приобрести такую же, а отец не может отказать ему в этом, так как боится, что сын потеряет всякий интерес к сельскому хозяйству. Вот так он по большей части расходует имущество подворья и губит будущее своих потомков.

Обострение ситуации с появлением ЕС

После вступления в ЕС фермеры окончательно превратились в рабов собственных хозяйств. Большинство из них уже не в состоянии заполнять все сложные формуляры и выполнять обязательства. Зачастую даже представители сельскохозяйственной палаты не знают всех предписаний, которые меняются каждый год. Так фермер снова попадает в зависимость от консультантов и экспертов. В обмен на финансирование он получает предписания, в которых в мельчайших подробностях указано, что ему дозволено делать, что поощряется, а что нет. Таким образом, руководство процессом производства осуществляется сверху, и все должны делать одно и то же. Но в этом случае получится то же самое, что и при выращивании монокультуры: фермер сам создает себе конкуренцию, цена падает, и он больше