своего командующего, отправившего лодку на юг, но не снявшего с нее обязанности атаковать все попадающиеся на пути цели.

 После размещения людей Рогге собрал командиров всех четырех подводных лодок, чтобы разработать планы безопасного возвращения в дружественный порт. Корветен-капитан Эккерманн снова воспротивился руководству Рогге и отказался выполнять его распоряжения. Хотя лодка UA имела почти полный запас топлива и провизии, Эккерманн объявил, что ничем не может поделиться с U-124, у которой положение с едой и горючим стало критическим. Командир UA собирался плыть во Францию один и на скорости в 14 узлов. Рогге, столкнувшись с почти параноидальным неповиновением Эккермана и не имея реальной возможности отдавать ему приказы, вынужден был отпустить непокорного корветен-капитана действовать по собственной инициативе.

 UА отправилась во Францию ночью 5 декабря — в одиночку и по маршруту, проложенному лично Эккерманном. U-129 также имела полные цистерны топлива, поэтому и она отправилась к французским берегам самостоятельно. U-68 имела ограниченное количество топлива, но тем не менее Мертен добровольно уступил U-124 еще 50 тонн горючего. После завершения перекачки топлива в течение всей ночи с 5 на 6 декабря U-68 и U-124 с рассветом двинулись на север вместе. Таким образом, днем 6 декабря 1941 года все четыре подводные лодки были на пути к оккупированному германскими войсками побережью Франции, каждая из них была тяжело нагружена людьми со вспомогательного крейсера «Атлантис» и судна снабжения «Питон».

 xx

 Глава 13.

 ДОМОЙ В ГЕРМАНИЮ

 И снова люди с Атлантиса начали свое путешествие домой. В тесные отсеки каждой из субмарин втиснулось еще по сотне людей сверх штатной численности экипажа. Даже при нормальных условиях команды немецких подводных лодок находились в очень стесненных условиях. Обычно только половина людей могли есть или спать одновременно. А с добавлением спасенных получилось так, что одну-единственную койку, обычно предназначенную для двоих, делили восемь или девять человек. Каждый человек, приписанный к койке, имел девяносто минут на то, чтобы вздремнуть в горизонтальном положении, прежде чем его вытащат, чтобы он встал и втиснулся в какую-нибудь нишу или закуток корабельного пространства, где можно было попытаться вздремнуть стоя, — до тех пор, пока не придет время перемещаться снова. Надводные моряки «Атлантиса» и «Питона», привычные к открытому морю, скоро возненавидели замкнутые условия субмарины, вызывающие у них клаустрофобию.

 Недостаток пространства был не единственным фактором, порождающим у людей дискомфорт. Немецкие подводные лодки не имели систем обогрева или охлаждения жилых помещений команды, так что температура внутри корабля была весьма близка к температуре воды снаружи. В тропиках температура внутри субмарины иногда достигала 40°C, а в холодных водах команда ощущала ледяное дыхание стальной обшивки и очень низких забортных температур.

 Подводникам также не пришелся по вкусу дискомфорт, причиненный добавочными обитателями. Спасательная операция заставила субмарины прекратить поиск легких целей. Многие из подводников возмущались обстоятельствами, которые отвлекали их от выполнения боевых задач — охотиться на корабли союзников. Адъютант «Атлантиса» Моор позднее писал так: «Наше прибытие поставило перед подводниками ряд серьезных проблем, и прикидываться, что все относились к нам исключительно с дружеским теплом и сердечным участием, означает более чем обманываться».

 Непомерная теснота значительно снижала боеспособность подводных лодок. Дополнительные люди едва помещались во всех доступных помещениях, не оставляя пространства для торпедистов и артиллеристов, чтобы те могли эффективно действовать в боевых обстоятельствах. Дополнительный вес создавал трудности в управлении лодками, мешая осуществлять дифферентовку и маневрировать под водой, и это тоже снижало эффективность оперативных действий.

 Несмотря на все эти проблемы и ужасные условия обитания, субмарины продолжали неуклонно продвигаться к берегам Франции. Спасенные моряки испытывали крайние лишения, а команды субмарин выполняли свой долг и поддерживали лодки в боеспособном состоянии, чтобы скорее прийти на германскую территорию.

 В первый же день плавания на лодках перехватили радиопередачу союзников, сообщающую об их действиях. Как отмечали Вольфганг Франк и Бернхарт Рогге в книге «Германский рейдер "Атлантис"», 7 декабря радиостанция Сленкоп передала британскому Адмиралтейству сообщение о потоплении «Питона» и добавила следующее предупреждение всем кораблям: «...Есть предположение, что уцелевшие люди с корабля, который был потоплен в точке 17 градусов 53 минуты южной широты и 3 градуса 55 минут западной долготы, уплыли в пятнадцати шлюпках, они вполне могут быть вооружены. Возможно, шлюпки держатся вместе и сопровождаются одной или несколькими подводными лодками. Если вы заметите их, то опасайтесь подводных лодок и сразу же дайте знать о встрече».

 Это сообщение не заставило командиров подводных лодок изменить способ плавания, но привело к увеличению бдительности.

 Вскоре за сообщением со Сленкопа эфир внезапно наполнился массой радиосообщений. Из многочисленной словесной шелухи не сразу можно было выделить главную новость — японский флот атаковал американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе на Гавайских островах. Когда эти известия начали циркулировать на лодках, все люди — и подводники, и надводные моряки, одинаково осознали, что война обрела совершенно иные масштабы. На следующий день немецкое морское командование информировало субмарины о том, что Германия и Соединенные Штаты Америки находятся в состоянии войны. (На самом деле Германия объявила войну Соединенным Штатам только 11 декабря 1941 года — через четыре дня после нападения японцев на Перл-Харбор.)

 Находившийся на борту U-68 адъютант Моор немедленно поднялся в боевую рубку, чтобы найти мистера Виковари. Американский подданный, спасенный с потопленного «Замзама», сидел на маленькой деревянной скамье в рубке — это было единственное место на борту, где он мог вытянуть свои все еще загипсованные и не сгибающиеся ноги. Только несколько человек имели право посещать это место субмарины, потому что небольшой люк ограничивал возможность быстро спуститься вниз большому количеству людей в случае срочного погружения. Виковари имел специальное разрешение от корветен-капитана Мертена из-за своего ранения. Адъютант Моор с сожалением известил американца о состоянии войны между их странами. Он сообщил Виковари об изменении его статуса — со статуса временно задержанного на статус военнопленного. (В оригинале книги — «prisoner of war». Автор вновь не сообщает нам, на основании каких международных норм «рыцарственные» подручные Рогге могли объявить военнопленным гражданское лицо.) Вступление Соединенных Штатов в войну не оказало немедленного эффекта на людей, набившихся в отсеки подводных лодок. Стремление к минимальному комфорту и выживанию оставалось их главной заботой, и решение этих простых задач требовало огромного мастерства. Даже на то, чтобы накормить людей, требовались гигантские усилия. В тесных камбузах, используя маломощные электрические плиты и два или три больших чана, рассчитанных на приготовление еды для 50-60 человек, коки подводных лодок как-то умудрялись приготовить достаточное количество пищи для полутора сотен ртов. Что