— Это неправда! — возмущается она. — Вы не имеете права путать рациональный пацифизм с миром бродяг, наркоманов и дешевых мистификаторов… Вы поняли только…

— Что? Что? — со злостью повторяет он.

— Что я стремлюсь к порядку. А вы путаете мои высокие идеалы с этими отбросами.

Она почти что кричит:

— Вам следует посадить их всех за решетку!

Стив возмущается:

— А что ты сделаешь со свободой? Они свободны! Свободны сдохнуть.

— Нет, — говорит она почти сквозь слезы. — Нет. Я не пойду дальше. Я хочу вернуться в отель.

Они могли бы сколько угодно кричать и ругаться во весь голос — никто не обратил бы на них внимания. Мимо проходят двое полицейских. Они смотрят прямо перед собой. Они только что перешагнули через какого-то типа, уткнувшегося головой в лужу. Он лежит в полной отключке.

— Они так и оставят его лежать в грязной луже? — спрашивает Анук.

— А что?

— Да так…

— Он свободен уткнуться лицом в грязь.

Молодой человек корчится на тротуаре. Он пытается приподняться. Прохожим нет никакого дела до него. Ему удается присесть на край тротуара. У него босые ноги. Черты его лица скрывает слой серой липкой грязи.

Вдруг он отчетливо произносит слова молитвы.

Человек становится на колени. Он молитвенно складывает руки на груди, словно возвратившись после Святого причастия. Он торопится произнести вслух свою странную молитву. «Я ищу прощения. Я грешил. Я очень много грешил. Всевышний отвернулся от меня. Я принимал наркотики, воровал, мастурбировал; я едва не совершил убийство… Мне нужна помощь… Кто поможет мне? Я совсем один в этом мире. Бог высоко, а слуги его презирают меня. Или же не видят меня в упор. Мне надо, чтобы ты отпустил мои грехи. Иисус, Иисус, Иисус… Лежащий лицом в грязи, гонимый всеми педераст взывает о помощи и ищет у тебя спасения. Мне нужна помощь. Я униженно прошу помощи у Бога».

И нараспев:

— Кто… кто… кто… мог бы помочь мне?

Его окружает толпа молодых людей.

— Брат, мы хотим помочь тебе. Ты примешь нашу помощь от имени Иисуса, нашего Спасителя?

— Я благословлю вас за помощь. Я публично исповедуюсь, чтобы служить примером. А помощь все не приходит…

Девушка со смертельно бледным лицом и распущенными по спине длинными волосами склоняется над ним.

— Брат мой, умеешь ли ты любить?

Вывалявшийся в грязи молодой человек признается:

— Я никогда не знал, что такое любить ближнего. Мне нужна любовь. Я хотел бы любить. Любовь Иисуса — мое единственное спасение.

С низким поклоном он говорит:

— Я верю во всемогущего Бога-отца, я верю в его сына. Иисус, помоги мне!

К стоящему на коленях и молящемуся Богу юноше присоединяются другие молодые люди и тоже опускаются на колени.

Молящийся восклицает:

— Братья мои! Помогите мне! Вырвите меня из моего опостылевшего одиночества! Последний суд приближается. Прижмемся теснее друг к другу, потому что небо скоро разверзнется и земля задрожит.

— Вознесем свою молитву к небу, — подхватывают остальные. — Иисус, Иисус, Иисус, приди на помощь к тому, кто взывает к тебе! Ты нужен нам всем. Мы верим в тебя. Иисус, приди к нам!

Они идут дальше.

— Я не знаю, где мы находимся, — произносит Анук, потрясенная только что увиденным.

— Мы вернемся на стоянку. Мне надо взять машину.

— Стив, — говорит она.

Затем возмущается:

— Можете ли вы хоть на секунду остановиться… Почему вы привели меня сюда?

Стив сохраняет полную невозмутимость.

— Это весьма живописная улица. Ее любят посещать туристы, если им хватает смелости…

В машине Стив говорит:

— Поперечные улицы совершенно пустынны. Все мертво вокруг главной артерии.

Машина летит вперед. Мир патлатых молодых людей остается позади. Стив сворачивает за угол, и они выезжают на обсаженную деревьями улицу. Четырехэтажные жилые дома тесно жмутся друг к другу. Ни одного светящегося окна. Уличные фонари. И тишина.

Стив кружит по этому пустынному кварталу Джорджтауна.

— Здесь очень подешевело жилье. Все хотят продать, и очень мало охотников купить. Черные покупают. Они постепенно загоняют белых в очень узкое гетто.

Деревья, уличные фонари, закрытые ставни. В свете фонарей то и дело возникают какие-то странные тени. Кажется, что здесь правят бал потусторонние призраки.

— Ничего не видно, — говорит Анук. — Однако вокруг нас полно народа. Ночь невидимок. Пожалуйста, вернемся в гостиницу.

Стив сбавляет скорость и выключает фары.

— Почему, — спрашивает Анук, — почему вы почти остановились и выключили свет?

— Ночью в Вашингтоне следует быть начеку.

Долгий свист. Улица похожа на длинную трубу, заполненную черными чернилами. Долгий свист прерывается двумя короткими свистками. Эти, похожие на удары хлыста, резкие звуки разрезают ночь.

Стив выключает мотор. И тут же прекращается мирное урчание кондиционера. Анук готова выпрыгнуть из машины и бежать в сторону оживленной центральной улицы; возможно, что она совсем недалеко… Остановиться бы перед каким-нибудь полицейским и сказать: «Я — француженка, я живу в отеле “Космос”, помогите мне вернуться в гостиницу».

Теперь свист похож на настойчивый вызов.

Стив нажимает на кнопку и стекло опускается. Влажный теплый воздух тотчас же словно мокрой тряпкой обволакивает их.

— Выходим? — спрашивает Анук.

— Нет, — отвечает Стив. — Подождем. Ночь сама идет к нам. Представьте, что вы — часовой с оружием в руках. Вы стоите одна посреди наполненной тенями ночи.

Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп. Кто-то бежит по шоссе. В шлепанцах. Хлоп-хлоп.

Свист. Совсем близко от них.

— Кто это? — спрашивает Анук. — Кто это?

— Враг.

Стив усталым жестом указывает на наглухо закрытые ставни домов, погруженных в мертвый сон.

— Не все дома здесь нежилые. Находящиеся внутри люди так же, как и мы, слышат свист, но никто не осмелится посмотреть, что происходит, даже сквозь щель в ставнях.

Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп. Неожиданно раздается шум других бегущих ног. Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-шлеп и шлеп. Со всех сторон. «Шлеп» преследует «хлоп».

— У нас, в Америке, — говорит Стив (он вновь произносит слова с акцентом, словно надевает привычную домашнюю обувь — он находится у себя дома, пусть другие напрягаются, чтобы понять его речь), — у нас, в Америке, полиция действует молниеносно. Связь осуществляется по радио. Две минуты, одна минута тридцать секунд после нападения, и полицейские уже на месте преступления. Весь город разбит на квадраты. Эта сеть не дает никому уйти. Возможно, что вокруг нас дежурит несколько полицейских машин. Они стоят с потушенными фарами, так же как мы.