Сведения Утемиш-хаджи дублируются еще двумя авторами – Кадыр-Али-бием Джалаири, автором «Джами ат-таварих» («Сборник летописей»), составленным в г. Касимове в самом начале XVII в., и крымским историком XVIII в. Абд ал-Гаффаром Кырыми (подробнее см.: [Трепавлов, 2007б, с. 332–333; Усманов, 1972, с. 74–75; De Weese, 1994, р. 151 (n. 195), 154 (n. 203)]). Не исключено, что Кадыр-Али-бий, имевший связи с бухарскими Шайбанидами,[179] мог получить доступ к сочинению придворного историка их хивинских родичей и пересказать его. Либо же оба автора основывались на одних и тех же степных преданиях о хане Узбеке. Что касается Абдал-Гаффара Кырыми, то он непосредственно опирался на текст Утемиша-хаджи [De Weese, 1994, р. 154 (n. 203)].

Однако казахстанский исследователь В. П. Юдин, введший «Чингис-наме» в научный оборот, отнесся к данному сообщению с полным доверием [Юдин, 1992б, с. 58]. Его не смутило даже то, что в процессе исследования он столкнулся с многочисленными противоречиями и нестыковками – например, почему Тук-Буга именуется «Баджир» (сам В. П. Юдин трактует это как «башкир»), но при этом Утемиш-хаджи называет его уйгуром? Исследователь попытался устранить это противоречие, предположив, что «Баджир», т. е. «башкир» – это этноним, а «уйгур» – конфессиональная принадлежность: дескать, уйгуры были буддистами, следовательно, Тук-Буга был башкиром по национальности и буддистом по вероисповеданию [Там же, с. 69] (ср.: [Костюков, 2009, с. 190; De Weese, 1994, р. 82 (n. 22)]). Однако подобная версия представляется слишком уж натянутой – и потому, что сам Утемиш-хаджи в своем сочинении именует буддистов «неверными колдунами и жрецами» [Утемиш-хаджи, 1992, с. 105–106], и потому, что башкиры, согласно свидетельствам современников, в начале XIV в. уже исповедовали ислам [Аннинский, 1940, с. 92].[180]

Тем не менее сведения Утемиш-хаджи и предположения В. П. Юдина нашли отражение в ряде научных работ. Так, например, Д. ДеВиз и В. В. Трепавлов использовали сведения о Баджире Тук-Буге в своих работах, не задаваясь, впрочем, вопросом о том, насколько они историчны, а просто констатируя наличие такой версии [Трепавлов, 2007б, с. 331–333; De Weese, 1994, р. 151–154]. А вот некоторые авторы из Башкирии не только с полным доверием воспринимают сведения о Тук-Буге, но и расценивают их как свидетельство значительной роли башкир в политической жизни Золотой Орды (см., напр.: [Юсупов, 2009, с. 37–38]).[181]

Ранее мы уже высказывали мнение о том, что «башкир» Тук-Буга, по всей видимости, – это в действительности Тукель-Буга, один из сыновей хана Токты, который был убит своим двоюродным братом Узбеком в результате военного переворота, приведшего последнего на ханский трон [Почекаев, 2010, с. 203 (примеч. 41)].[182] Почему же вместо ханского сына и законного претендента на трон в исторических источниках появился узурпатор власти, «черный человек», посмевший провозгласить себя ханом? Думается, дело в том, что авторы не хотели бросать тень на репутацию хана Узбека, с именем которого связывались (и до сих пор связываются) и расцвет Золотой Орды, и ее обращение в ислам. Естественно, его образ сильно пострадал бы в глазах потомков, если бы историки (причем мусульманские!) прямо написали, что ради вожделенного трона он убил своего двоюродного брата, который был ханским сыном и вполне легитимным претендентом на престол. А вот расправа с незаконным правителем, посмевшим нарушить традиции «чингисизма» и объявить себя ханом в ущерб представителям «золотого рода», не только не выглядела преступлением, но и, напротив, всячески приветствовалась. Таким образом, под пером авторов XVI–XVIII вв. царевич Тукель-Буга превратился в узурпатора Тук-Бугу – не то башкира, не то уйгура.

Следующий интересный пример «историографического» самозванства мы находим у выдающегося российского востоковеда О. И. Сенковского, известного также как «барон Брамбеус». В своей статье, представляющей собой рецензию на публикацию И. Н. Березиным исторического сочинения конца XVI в., известного под названием «Шейбаниада» [Березин, 1849] (о котором он, кстати, отозвался в целом довольно пренебрежительно), исследователь утверждает, что знаменитый среднеазиатский завоеватель Мухаммад Шайбани-хан, основатель Бухарского ханства Шайбанидов, оказывается, вовсе не принадлежал к ханскому роду, а был самозванцем. По мнению О. И. Сенковского, имя «Шайбак» («Шибак») – всего лишь сокращение от «шейх Ибак», и что его прадед, шейх-Девлет (или Девлет-шейх) был, по всей видимости, духовным лицом. А его потомки (начиная с Абу-л-Хайра, деда Мухаммада Шайбани), захватив власть, объявили себя ханами и даже приписались к потомкам Чингис-хана, которые превратились к этому времени (спустя 15–20 поколений после Джучи и Бату) «в разряд обыкновенного дворянства» [Сенковский, 1859, с. 6–8].

Исследователь не принял во внимание, что «Ибак» является, в свою очередь, сокращением от имени Ибрагим, а такого имени Мухаммад Шайбани никогда не носил. Приведенный Сенковским «аналогичный пример» из русских летописей («Шихмат» вместо «Шейх-Ахмед») [Там же, с. 7] вряд ли можно счесть аналогией: «Шайбак» является отнюдь не русским вариантом, а персидским или тюркским.[183]