Встав с постели, Лори решила воспользоваться новым тестом на беременность. Как врач, она не сомневалась, что нужно сделать повторные анализы во избежание ошибочных показаний. Тест вновь оказался положительным. В том, что она была беременна, сомнений не оставалось.

И утренняя тошнота снова напомнила об этом. Она съела немного изюма с отрубями и почувствовала себя лучше. Но дискомфорт не оставлял ее. К счастью, он не был похож на то, что она испытала накануне в такси после рандеву с Джеком. Тогда это была откровенная боль, настолько сильная, что заставила ее скорчиться. Она началась неожиданно, и Лори даже подумывала позвонить доктору Райли, но потом все стихло так же внезапно, как и началось. Она тогда решила, что это связано с пищеварительной системой. Смущало лишь то, что она появлялась по утрам вместе с тошнотой и тем самым все-таки намекала на какую-то взаимосвязь.

Лори поставила пустую миску на кухонный стол. Указательным пальцем она осторожно надавила на живот, пытаясь определить болевую точку. Локализовать боль не удалось, но когда Лори убрала руку, она исчезла.

Несколько успокоенная, Лори быстро оделась. В эти выходные она дежурила на вызовах и знала, что ей скорее всего придется провести несколько вскрытий, если это нельзя было отложить до понедельника, чего, по ее опыту, никогда не происходило. Был еще и второй дежурный — на тот случай, если вдруг случится много работы.

Погода в Нью-Йорке стояла типично мартовская — было холодно и моросил дождь. Съежившись под зонтом, Лори шла по Первой авеню. Она мимоходом поискала такси, однако, как только погода оказывалась дрянной, их было не найти.

По пути Лори продолжала размышлять о ее разговоре с Джеком. Вспоминая подробности, она сознавала, что вела себя слишком резко. И хотя она считала свою реакцию на вопрос Джека об отцовстве вполне справедливой, он, однако, не был лишен основания. Так или иначе, но она похвалила себя за то, что ей удалось сохранить самообладание. Учитывая все вытекающие обстоятельства, этот разговор оказался одним из наиболее важных в ее жизни. Теперь ей оставалось лишь молиться, чтобы решение Джека оправдало ее ожидания. Насколько она знала Джека, ее шансы на это были лишь пятьдесят на пятьдесят.

На улице перед ОГСМЭ стояло несколько телевизионных машин. Значит, ночью что-то привлекло внимание прессы, и Лори насторожилась. Она не любила общаться с журналистами. В прошлом у нее уже был горький опыт, поставивший под угрозу ее карьеру.

Несколько секунд Лори колебалась, не войти ли в здание с другой стороны. Она вновь взглянула на машины. Их было только три — значит, большой сенсации не ожидалось. Решив, что причиной их появления были новости не для первой полосы, Лори поднялась по ступенькам и зашла в здание. Несколько журналистов и три оператора удобно расположились в вестибюле.

Махнув рукой Марлин, которая приходила на несколько часов каждую субботу, Лори через вестибюль направилась в комнату опознания, но путь ей пересек один из репортеров, сунув микрофон ей прямо в лицо. Вестибюль вспыхнул от яркого света мощных ламп, и операторы взгромоздили свои камеры на плечи.

— Доктор, вы можете что-нибудь сказать по поводу случившегося? — спросил журналист. Остальные сгрудились вокруг, выставив микрофоны. — На ваш взгляд, это двойное самоубийство или ребят столкнули?

Лори отвела микрофон в сторону.

— Я не имею представления, о чем вы говорите. Кроме того, любая информация, исходящая из этого офиса, должна быть согласована либо с шефом, либо с его замом, либо с отделом по связям с общественностью. Вам всем это прекрасно известно.

Лори пересекла вестибюль, игнорируя шумное многоголосье других репортеров. За дверным стеклом она увидела Роберта и с облегчением вздохнула. С его помощью она прошла в комнату опознания и закрыла за собой дверь.

— Спасибо, Роберт, — поблагодарила Лори, снимая пальто.

— Пожалуйста, — отозвался он. — Вот же неуправляемый народ!

— А в чем дело?

— Двое мальчишек лет тринадцати ночью в метро попали под поезд.

Лори поморщилась. Ей предстояло серьезное эмоциональное испытание. Она была удивлена, что ее не вызвали ночью. Но, видимо, бригада врачей была достаточно компетентной. В основном такие бригады состояли из стажеров-патологоанатомов, подрабатывающих в ночную смену.

— Опознание уже провели?

— Да. Со всем этим разобрались еще ночью.

У Лори отлегло от сердца — хоть эта процедура ее миновала. Опознание, и тем более в случаях, связанных с детьми, было для нее особо тяжким испытанием, потому что, ко всему прочему, неизменно влекло за собой и общение с родителями погибших.

Лори прошла в офис и с радостью обнаружила, что ее дежурство совпало с дежурством Марвина. Он уже приготовил кофе и разложил на столе пришедшие за ночь карточки.

Они поприветствовали друг друга, и Лори налила себе кружку кофе.

— Похоже, дел у нас хватает, — сказала она, окидывая взглядом стол.

— Думаю, да, — согласился Марвин. Он постучал костяшкой пальца по лежавшей перед ним карточке. — И у нас очередной странный послеоперационный случай из Центральной манхэттенской.

— Ты не шутишь?

— Тут есть записка от Дженис.

Лори быстро пробежала глазами записку. Она содержала детали дела с ответами на все соответствующие вопросы. Лори сделала глубокий вдох. Если она не обнаружит никакой серьезной сердечной патологии, то это будет уже четырнадцатый случай, и восемь произошли в Центральной манхэттенской. Так дальше не могло продолжаться.

— Давай начнем с Прут, — сказала Лори.

— А двое мальчишек? — спросил Марвин. — Ты видела репортеров в вестибюле?

— Да, и они могут подождать, — ответила Лори. Ей хотелось как можно быстрее убедиться в том, что дело Прут дополняло ее «серию», и сообщить об этом Роджеру. Нужно было что-то делать. Они не могли больше отсиживаться в засаде.

— Хорошо. Я спущусь вниз и все приготовлю.

— Еще что-нибудь особенное было?

— На мой взгляд, ничего необычного. Думаю, что остальные вскрытия можно сделать позже. По моим подсчетам, нам предстоит четыре вскрытия. Правда, у тебя, возможно, возникнут и другие мысли.

Марвин направился в секционный зал, а Лори стала просматривать карточки. Как она и предполагала, Марвин оказался прав. Они могли ограничиться четырьмя вскрытиями, если в это время не возникнет ничего нового. Лори пошла к себе в кабинет отнести пальто. Войдя, она обнаружила на своем столе стопку медицинских карт. К ее удивлению, Дженис, проявив необычайное проворство, получила медицинские карты Льюиса и Собжик из Центральной манхэттенской, а также шесть карт из больницы Святого Франциска.

Сверху лежала карта Ровены Собжик. Лори решила полистать ее, останавливаясь главным образом на записях, сделанных с операционном отделении и анестезиологом. Как и в случаях с Макгиллином и Морган, она не нашла там ничего особенного. Она уже собиралась положить карту на стол, как из нее выпал сложенный гармошкой лист с ЭКГ, вклеенный у основания в каргу.