Интересно, а я смогу «пойти» с ними? – подумал Свиридов. Оказалось, что да, сможет, и он пошел вместе с поджарой вытянутой Калерией Спиридоновной и чуть расплывшейся, но еще очень соблазнительной голой Аграфеной.

Калерия Спиридоновна стала многословно и нудно делать выговор Аграфене за то, что она ведет себя непристойно при детях, что она будет вынуждена сообщить об этом мужу Аграфены, что она будет вынуждена уволить Аграфену …

Аграфена молча и скучая слушала начальницу, стоя перед ней голышом, позевывая и почесываясь. Потом Калерия Спиридоновна заперла дверь и села за стол. Аграфена уселась напротив нее, раздвинула ноги и задрала их на ручки кресла.

Калерия Спиридоновна жадно глядела на тело Аграфены, раскинувшееся и раскрытое перед ней, а Аграфена начала молча мастурбировать – сперва одной рукой, потом двумя сразу, глубоко залезая руками внутрь и раздвигая и раздирая себя. Калерия Спиридоновна жадно наблюдала за движениями Аграфены.

Рук Калерии Спиридоновны из-за стола не было видно. Свиридов обнаружил, что может менять точку зрения и мысленно переместился так, чтобы видеть, что делается по ту сторону стола. Он увидел задранное платье, спущенные к коленям теплые панталоны и руки Калерии Спиридоновны, двигающиеся между ее судорожно сдвигающихся и раздвигающихся ног.

Аграфена засунула себе внутрь руку так, что стало казаться, будто руки у нее нет вовсе и двигала эту руку взад-вперед, взад-вперед; она пыхтела, глаза у нее были закрыты, а рот полуоткрыт. Наконец она медленно вытащила из себя руку, покрытую беловатой слизью.

– Ну, хватит, начальница. Купи себе вибратор! – и так, не одеваясь, Аграфена проследовала в душ.

Уф! – мысленно облегчено вздохнул Свиридов и вышел из сознания Олега.

ОТВЕЛ ЛЕРУ ПОГРЕТЬСЯ

Олег, повернувшись к Лере, слушал ее и что-то отвечал ей, и Свиридову нетрудно было восстановить происходящее: Лера спрашивала Олега, не холодно ли тому, Олег отвечал, что нет, не холодно.

Взглянув на часы Свиридов установил, что его «экскурсия» длилась сорок восемь секунд.

– Лера, тебе не холодно? – спросил Свиридов.

– Ничего… Еще долго?

– Совсем чуть-чуть. Потерпишь?

– Ну конечно.

#Олежка, а когда вы мысленно обмениваетесь информацией, возможен ли случай, что ты не хочешь о чем-то рассказывать?

#Конечно.

#А без твоего желания кто-нибудь из ребят может эту информацию получить?

#Не знаю. Не думаю. Но мы проверим.

#Вы знали, почему у Бори бывают припадки?

#Да. У него <информационная связь> с тетей Зиной. Плюс <информация> о ее состоянии перед тем, как он <родился>. И когда она <вспоминала> об этом, у него был припадок.

#Ого, сколько ты мне непонятного накидал! Твоей маме холодно, давай закончим. А мы с тобой еще потом пообщаемся, хорошо?

#Хорошо. Ты разрешишь задавать вопросы тебе?

#Разрешаю.

– Все, Олежка, беги к ребятам.

Лера встала и было заметно, что ей холодно.

– Пойдем-ка под крышу, – и Свиридов увлек Леру в застекленную пристройку к корпусу – сушилку для одежды. Там было сухо и жарко.

– Ух, как хорошо!

– Все-таки ты озябла?

– Совсем немножко … Скажи, почему ты с Димой общался один на один, а с Олежкой при мне? Или это просто так?

– Нет, совсем не просто так. Видишь ли, мне кажется, что остальные так и не воспринимают меня как своего брата. На ты перешли, вроде все в порядке, а – не чувствуют. А ты сразу стала воспринимать меня как своего старшего брата, как будто так было всегда. Не так?

– Так … Знаешь, а я ведь об этом и не думала особенно … Но, действительно, воспринимаю тебя как родного мне человека, как старшего брата …

Казалось, Лера сама этому удивилась.

– Потом – ты человек серьезный, ахать-охать и размахивать руками не будешь. Почему бы мне не побеседовать с Олежкой при тебе. Отогрелась?

Лера переминалась с ноги на ногу, незаметно от Свиридова стараясь раздвинуть их пошире.

– Отогреваюсь.

– Ну, если ты меня действительно считаешь за своего старшего брата, то я тебе сейчас устрою выволочку …

– Что устроишь?!

– А драть тебя надо! Что, мне и за этим еще следить – чтобы ты теплые трусы надевала? И еще всякие глупости из головы выбросила, что будешь выглядеть толстой, некрасивой … Все поняла?

Лера покраснела и неожиданно улыбнулась.

– То, что ты говоришь – это просто верх неприличия … Но мне почему-то не стыдно … и даже приятно, что кто-то обо мне думает, заботится. Обещаю тебе, что буду надевать теплое бельё…

– Тогда марш переодеваться! А еще раз замечу – уши надеру!

Лера весело рассмеялась и побежала к входу в главный корпус, совсем по-девчоночьи отбрасывая ноги в стороны.

Свиридов вышел из сушилки.

МАЛЬЧИКИ ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ

Мамы возились с малышами.

Свиридов попробовал установить контакт со всему сразу. Все откликнулись, хотя ни один даже не повернулся в его сторону. А Свиридов попробовал на уровне образов передать им игру в снежки – как скатывать снежок, как бросать его.

И через минуту на площадке разгорелся настоящий бой – мальчики настолько быстро освоились с новым занятием, что мамам пришлось несладко, их совсем закидали снегом.

Потом они увидели Свиридова и ему тоже досталось.

Прикрываясь руками, он подобрался ближе и сгреб двух наиболее приблизившихся к нему – это были Дима и Вася. Свиридов схватил их в охапку и «страшным» голосом закричал.

– Вот сейчас я закушу этими откормленными поросятками! – а сам мысленно объяснял ребятишкам происходящее.

Ребятишки хохотали и громко визжали, Вера и Нина бросились им на помощь, а за ними и все остальные.

– Вот сейчас я отведаю поросятинки! С кого же начать? Они оба такие вкусные!

– Пожалей и не ешь наших детушек! – Нина и Вера упали на колени перед Свиридовым, а потом все – и мамы и ребятишки – напали на Свиридова и повалили его в снег.

Когда Лера вышла, она увидела кучу, кувыркающуюся в снегу, и бросилась на помощь, не понимая, что там произошло. Но увидела радостные и раскрасневшиеся лица хохочущих мам и ребятишек и не смогла устоять – сама присоединилась к барахтающимся в снегу …

А потом все устало дышали и старательно стряхивали снег друг с друга.

– Ну, Толя, ты даешь! Уморил нас совсем …

– Слушай мою команду! Взяться всем за руки и марш в сушилку! – Свиридов мысленно пробежал по информационным полям нескольких мам и ребятишек, и обнаружил, что они почти насквозь мокрые, – Марш сушится!

В сушилке было тепло, хорошо.

– Раздевайтесь, снимайте мокрое и сушитесь.

– Толя, а ты куда? Ты ведь тоже, небось, весь мокрый?

– Толя,