— Мы не уедем.

— Не о том речь, — даже отмахнулся я, хоть моя жестикуляция на том конце провода и не видна. — Все под Богом ходим. Если придётся, то напишите, куда вы отправились… Знаете где? Где оборудование для бассейна стоит, прямо краской на стене. Краски у нас полно, как раз там и…

— Да, знаю. А почему так сложно?

— Для скрытности. И в беседке, если получится и будет время, на обратной стороне фундамента. Хорошо?

— Хорошо, хорошо, — вздохнула она. — Ты не отвлекайся, скажи — ты меня ещё любишь? Не забыл?

— Забудешь тебя, — улыбнулся я. — Люблю, солнце моё, больше жизни люблю.

— Ты мне там с местными толстухами не изменяй, смотри.

Голос весёлый.

— Ни за что! — ответил я, скосив глаза на тощую руку Дрики, высовывавшуюся из-под одеяла.

Про подобранную девчонку говорить не буду. Нет у меня на неё никаких интимных видов, так что незачем и жену грузить лишними беспокойствами. А то она меня потом загрузит этим так, что света белого невзвидишь. Не хочу.

— Где ты сейчас?

— В пустыне. В жилом трейлере.

— Много вас?

— В трейлере или вообще?

— Вообще. И сколько трейлеров?

— Четыре трейлера. Паблито с семьёй, охранник Джефф… а остальных ты не знаешь. Несколько человек всего.

Ага, это мы уже проходили, но дополнительная проверка не помешает.

— Что думаете делать?

— Ждать.

— Чего ждать?

— Когда определится ситуация и можно будет проехать по дорогам. Потом я уеду.

— Ты всё точно решил?

— Точно. В Техас, в порты. Их там несколько, откуда суда ходят в Европу, не получится с одним — получится с другим. Откуда-нибудь выберусь.

— А как ты в Европе?

— Знаешь, сколько машин бесхозных? Бери любую да езжай.

— А бензин?

— Сливать можно, без проблем. Так что доберусь.

— Ты осторожней, ладно? — вздохнула она. — И если связь вдруг прервётся, не пугайся, мы тебя здесь будем ждать.

— Ну и ты знай, что я к вам еду. И приеду.

Насчёт связи я сам постоянно думаю. Не верится мне, что она долго проработает. Она же не сама по себе — это где-то люди сидят на телефонных станциях, на электрических подстанциях и везде по цепочке. Не будут же они сидеть вечно? Не будут. Дождутся… ну, конца эвакуации, например, или ещё какого момента, а потом обесточат оборудование и отбудут туда, куда они там намерены отбыть. Сколько ещё связь проработает? Неделю? День?

Пока болтали, загрузился ноутбук и соединился модем. Тут мобильная связь ещё работает, но пугает другое — я привычно уже пробежался по знакомым закладкам и нашёл, что работает примерно половина из них. Значит, сеть тоже начинает обваливаться кусками. Ох, не похоже это на свидетельство того, что власть наводит порядок: скорее наоборот.

Поболтал с детьми, перекинулся парой слов с Настёной, поинтересовавшись её беременностью, Юрка вновь кота принёс — поурчать в трубку. Я ему выдал наставление начать осваивать огнестрельное оружие, хоть и не очень представляю, что могло бы ему подойти. Но пусть хоть пистолет изучит — Володя из своего рейда привёз два ТТ с кучей патронов. Если двумя руками держать, то и десятилетка, который, правда, ростом и силой с четырнадцатилетнего, сумеет выстрелить.

Прощался долго: заканчивать разговор не хотелось. Но рисковал совсем посадить аккумулятор в мобильном, а генератор выключен, и до вечера его никто не включит. Так мы решили, причём я был инициатором, и теперь не годится самому же просить о послаблении.

Лагерь пока спал — это меня ранение подняло в шесть утра, так что бодрствовал только Хосе в укрытии на вершине холма, но мне его в любом случае не было видно: тьма за окном стояла кромешная. В фургоне лишь тусклые ночники от аккумулятора светят, а то было бы темно, как у афроамериканца в известном месте. До рассвета ещё часа полтора.

Не проспать бы фишке подкравшегося врага в темноте. Бинокль ночной заиметь тоже неплохо было бы. Место здесь такое, что ожидать противника можно лишь с одной стороны — с юга. С севера — если только прилетят. «Язык» песчаной пустыни вдаётся в этом месте в плотный массив крутых и высоких холмов, и дальше начинается совершенно непроходимая территория. Да и неоткуда приходить с той стороны: там ничего нет.

Есть и минус: обложи нас здесь какой-нибудь неприятель — и мы в ловушке. Но пока тихо, говорят, что за всё время лишь одна машина мимо нас проехала, так и не заметив лагеря среди холмов.

Новости из Интернета не радовали. Совсем. Правительство что-то обещало, но в то же время среди его заявлений доминировали направления для эвакуации из больших городов, названия городов, где беженцев принимают и где производят энергичную зачистку мертвяков, а заодно панические сообщения отдельных лиц о том, что ехать в такие места нельзя: там толком никого не проверяют, и вообще нет ни нормального снабжения, ни охраны, ни еды, ни воды. Да и мертвяков вовсе не зачистили, а они вскоре сами зачистят всех подряд.

Много стали говорить о бандах. Они появились как-то сразу по всей Америке и достаточно успешно тянули страну к анархии. Как ни странно, но одной из главных проблем оказались «выживатели». Вот этого я точно не ожидал. Как выяснилось, «мастера выживания» уже похоронили и власть, и всё с ней связанное и занялись тем, к чему долго готовились: к овладению ресурсами, начав в некоторых местах настоящую партизанскую войну, нападая на склады и даже атакуя небольшие военные колонны с целью захвата оружия, патронов, продуктов и топлива. В другое время их действия не вредили бы столь сильно, может быть, но именно сейчас, когда остатки армии и так были раздёрганы на выполнение тысяч задач, эти нападения работали чуть ли не как та соломинка, что ломает хребет верблюду.

Национальная гвардия тоже надежд не оправдывала. В большинстве случаев гвардейцы просто забирали всё что можно со своих же складов, после чего отбывали на защиту собственных городков, беря под контроль какие-то ключевые точки или планируя переждать в них худшие времена. Более того, сообщалось даже о случаях столкновения национальных гвардейцев с военными. Пошёл повальный сепаратизм на местечковом уровне — стоило какому-то городку успешно отбить первый натиск живой мертвечины, как он закрывался для всех, объявлял себя территорией, свободной как от зомби, так и от нахлебников, и сразу же начинал враждовать с соседями, буде таковые оставались.

Тут сыграла свою роль эта самая зацикленность американцев на своей деревне, их повальная местечковость. В своей деревне — люди, а за околицей — уже чужаки. Девяносто процентов из них даже газеты читают исключительно местные, а центральные и в глаза не видели. Вот и при обороне от зомби их интересы за пределы округа редко когда выходили.

Были отчаянные расовые столкновения в тех местах, где чёрные уходили из городов и со всеми своими понтами, наглостью и вороватостью сталкивались с сельским белым населением, успевшим вооружиться и сплотиться в отряды и банды. Как я и думал. Но «чёрные братья из гетто» против реднеков за пределами городов не тянули, проигрывая сразу и по всем статьям, особенно когда последних жизнь освободила от оков законов и правил. Упоминалась пара случаев настоящей резни. Зато в городах, там, где зомби ещё не выжили всех, чёрные грабили, насиловали и убивали каждого, в том числе и таких же чёрных.