затем закрывает, и мне совершенно не нравится выражение его лица.

— Тебе все еще небезразлична Гвен?

— И никогда не была.

— Хорошо. В таком случае ты кое-что для меня сделаешь.

Глава 36

Гвинет

Нейт ушел.

Он исчез в тот же день, когда моя жизнь разлетелась на куски после того, как я узналв, что у меня все время была мама, которая не знала, что я существую.

В тот же день папа снова угрожал убрать ее из моей жизни.

В тот же день я плакала, пока слезы не закончились, а затем, вместо того, чтобы пойти домой, я пошла в квартиру Нейта, потому что он мне был нужен. Никто другой, только он.

Он единственный, кто может прогнать хаос и дать мне покой.

Он единственный, о ком я думаю, когда мой мир раскалывается на куски. Дело не в том, что он все вместе — он мне не целитель. Он просто вторая половина, которая помогает мне быть собой.

В борьбе с пустотой.

Но его там не было, и его телефон был выключен.

Я позвонила Себастьяну, и он сказал, что понятия не имеет, где его дядя. Он никогда еще не исчезал. Потому что Нейт ничего не оставил, а виновник всего этого — мой отец.

В глубине души я чувствовала, что папа имеет к этому какое-то отношение. Он не только прогнал Нейта, но и сделал его дьяволом и сказал, что он мне не подходит.

— Это то, что делают такие люди, как Нейт, ангел. Как только они получают то, что хотят, они уходят, не сказав ни слова.

Я не хотела ему верить. Я все еще не верю, хотя прошло уже две недели. Две целые недели не спать и не есть должным образом, потому что каждый раз, когда я это делаю, мне видится его лицо. Без него ванильные молочные коктейли, мороженое и кексы не будут такими же вкусными.

Они безвкусные.

Прямо как моя жизнь.

Папа отрицает, что прогнал его, говоря, что это был его выбор и он не может заставить Нейта что-либо сделать. Я согласна, он не может. Ему не удалось заставить его развестись со мной, так как же он заставил его бросить меня?

Именно в тот момент, когда я нуждалась в нем больше всего на свете.

Сначала я не поверила, поэтому искала везде. Я проверяла в каждом филиале W&S, не сменил ли он адрес, но его нет ни в одном из них. Потом я разозлилась на него за то, что он ушел без предупреждения, потом я упала в ту пустую яму, из которой нет выхода. Я сейчас нахожусь в этой фазе.

Печаль. Проклятая печаль, которой не видно конца.

Ничего больше не имеет смысла, и я жду изменения, которое не произойдет. Конец, которого не будет.

Каждый день я прихожу в фирму и смотрю на его закрытую дверь офиса, а иногда просто крадусь туда и дремлю на его диване. Том самом диване, на котором он трахал меня и шептал грязные слова.

Тот самый диван, на котором он велел мне сесть и вести себя так, чтобы я не отвлекала его, но в итоге все равно вела себя как ребенок.

Вот где я сейчас лежу. На его диване, прижимая колени к груди и вдыхая его аромат, потому что у меня почти не осталось его запаха. Со временем он исчезнет, ​​и довольно скоро, ​​как сам Нейт.

Скоро я вернусь в эту пустоту без изменений.

Дверь открывается, и я сажусь, думая, что это папа. Могу поклясться, что на днях он видел, как я выходила отсюда, но не стал это комментировать. Может быть, это было разовое дело, и на этот раз он не позволит этому ускользнуть.

Я действительно не хочу ссориться с ним. Дома мы почти не разговариваем, и это уже достаточно больно.

Но это не он заходит. Это Аспен.

Моя мама, Аспен. Я до сих пор не могу осмыслить это, поэтому не делаю этого. Со временем это просто уйдет, или мне хотелось бы верить в это.

Каждый раз, когда она видит меня, то пытается поговорить, но я просто убегаю или прячусь, потому что не могу смотреть ей в глаза. Потому что я ненавидела ее, ревновала к ней по очень нелогичным причинам.

А теперь, когда я узнала о наших биологических отношениях, мне еще труднее примириться с моими прежними чувствами к ней.

Несмотря на то, что я знала ее причины и что она на самом деле не бросила меня, что она была так молода, когда родила меня, я не могу вбить эти факты в свой мозг.

Поэтому я предпочитаю снова бежать, снова избегать ее. Может, папа был прав, и я могу притвориться, что этого не произошло.

Но это же ложь, не так ли?

Она всегда была там, в глубине души, и во время каждого дня рождения, когда я плакала, потому что она не хотела меня.

Оказывается, этого не было.

Я оплакивала тебя. Она сказала. Каждый год я оплакивал тебя.

Она выглядит безупречно в своем темно-синем брючном костюме, а рыжие волосы спадают ей на плечи. Как всегда. Она самая элегантная и стильная женщина, которую я когда-либо видела.

— Пожалуйста, не уходи, — она останавливается на безопасном расстоянии, не пытаясь сесть. — Я просто хочу поговорить с тобой.

— Раньше мы никогда не разговаривали. Ты ненавидела меня, а я ненавидела тебя.

— Я никогда не ненавидел тебя. Я просто… ненавижу твоего отца, а ты в каком-то смысле его продолжение, но уже не сейчас. Ты и мое продолжение тоже.

— Нет. Я же сказала тебе, что не хочу иметь с тобой ничего общего.

— Я знаю и понимаю, но мне просто нужен шанс, каким бы малым он ни был, всего лишь один шанс доказать, что мне не все равно, как всегда и было. Несколько месяцев назад я напилась во время посещения могилы, которая, как мне казалось, принадлежала моей дочери, но теперь я знаю, что это не так, и я так благодарна за то, что могу наблюдать издалека и убедиться, что с тобой все в порядке. Это все, о чем я прошу. Но если ты все еще не можешь мне этого дать, ничего страшного. Я понимаю. Я просто хочу сказать тебе, что мне очень жаль.

Глупое чувство, что я не могу остановить, наводняет меня, и я начинаю звенеть ногтями.

— За что?

— За то, что не