часам не верил: по его личным ощущениям, прошла примерно вечность, прежде чем перезвон импульсов перестал частить, сменившись другим ощущением – словно где-то над ними шёл длинный эшелон, тяжело переваливаясь на стыках груженными с верхом вагонами.

– Всплываем! Акустик, что слышно?!

– Конвой над нами, командир! Сильные шумы… со всех сторон. Их… много. Десятки кораблей, – не дожидаясь реплики комиссара поправилась Кантата, – или даже сотни.

– Выводи нас между колоннами.

– Поняла… надо принять влево, справа шумы сильнее.

– Курс тридцать влево. Поднять перископ.

Наверху… была ночь. Редкостно темная для этих широт, должно быть, небо затянуто тучами… Но тут темноту на миг расколола далекая вспышка, знак чей-то удачной атаки, и на сетчатке фон Хартманна отпечатались темные силуэты транспортников. Три колонны или четыре? И это только с одного борта. Как там было в старой шутке? Двадцать стволов и все небо в попугаях?!

– Всплываем! Мы с лейтенантом Тер-Симонян выходим наверх. Атака из надводного, по наведению с мостика! Торпедному приготовиться! Лейтенант Неринг – к вычислителю!

– Командир… – начал кто-то, но Ярослав уже карабкался вверх по трапу.

«Вот за такие фокусы тебя в итоге и списали на берег!» – отстранённо подумал он. Можно отстреляться по ночному перископу… или даже по данным гидролокатора. Радар включить, наконец. И к черту эту старую школу, сейчас так уже никто не воюет. Времена, когда подводная лодка могла в надводном положении атаковать конвой, давно уже канули в Лету вместе с легендами Глубинного флота. И уж точно никто всплывал посреди конвоя «весь в белом». У транспортников уйма стволов, зенитных и побольше, а стоит им получить хоть пару снарядов под рубку…

А потом все лишние мысли ушли, осталась только длинная туша, едва вмещающаяся между дальномерными полосками. Танкер, не меньше пятнадцати килотонн, скорее восемнадцать-двадцать, и, как бы ни хотелось экономить «рыбки», на эту сволочь надо всяко не меньше двух.

– Дистанция четыре двести! Первый пли! Четвертый пли!

– Торпеды вышли!

– Дистанция три семьсот!

Три мачты, две трубы, квадратная настройка… Сухогруз типа «пан Юлиуш Фиксик», семь триста полного водоизмещения. Низко сидит, значит, загружен доверху. Когда-то, вечность назад, лейтенант фон Хартманн в своем первом походе сорок минут считал по нему торпедный треугольник, и все равно в залпе из четырех торпед попала лишь одна.

– Второй – пли!

Еще одна вспышка и далекий грохот, на этот раз на левом фланге конвоя. Высоко в небе прошла нить красных трассеров. Кто стрелял, зачем? Три взрыва за кормой – эскорт кого-то гоняет, но поздно, мы уже здесь.

– Дистанция пять четыреста! Пятый – пли!

Четыре вышли, две остались. Ну, кто хочет сегодня на дно? Ты? Или ты? Наел себе корму, поперек себя шире… н-на! А это у нас кто такой красивый, со скошенной трубой? Давай-ка тебе в машинное пропишем!

– Погружение на перископную! Торпедные аппараты перезарядить!

Усталость навалилась внезапно, как одиночная волна. Резкая тяжесть, дрожь в руках… К счастью, он уже спустился вниз, а что командир внезапно побледнел и странно согнулся, цепляясь за трап – этого никто не заметил.

– Пятьдесят секунд! – объявила Герда Неринг.

А перезарядка торпедами первой очереди длится десять минут, напомнил себе фон Хартманн. И это даже с гидравлическим приводом.

Следующая мысль, пришедшая ему в голову, была даже более безумна, чем обычно. Но… чем дальше, тем более привлекательной она казалась. И ведь все просто… достаточно лишь протянуть руку и взять микрофон из держателя.

– Командир – радиорубке. Частота переговоров конвоя известна?

– Да.

– Выходи на неё и переключи на меня.

– Пять секунд, командир.

– Что еще за… – вскинулась комиссар, но Ярослав оборвал её резким взмахом руки, сработал не хуже, чем чары подавления. В отсеке стало тихо, так, что фрегат-капитан расслышал стремительное так-так-так-так – то ли секундомер в руке у Герды, то ли просто кровь в виске.

…две, одна… В динамике звонко щелкнуло.

– Это Хан Глубины! – Фон Хартманн повысил голос, перекрывая трескотню чужих переговоров. – Я пришёл к вам… и отправлю вас на дно!

Грохот сдвоенного взрыва, качнувшего лодку, пришел почти сразу за его словами. Почти что идеальное сочетание, рассчитать бы такое вряд ли вышло, а так…

– Поднять перископ!

Горящий танкер он увидел почти сразу, лишь чуть довернув на свет. Огромный корабль уже полыхал почти по всей длине, превратившись в огромный плавучий костёр. Так редко бывает даже с танкерами, фрегат-капитан отлично знал, насколько живучи бывают эти корабли, но тут огонь распространился почти сразу после попаданий. Что же они тащили такое? Авиационный бензин?

Ярослав развернул перископ, ловя в перекрестье силуэт транспорта, и зажмурился, когда из линз брызнуло почти дневным сиянием. Первая мысль была о прожекторе, нащупавшем перископ, но… И тут он понял – у кого-то из «купцов» не выдержали нервы, и они пальнули осветительной ракетой, в отчаянной надежде увидеть прячущуюся во мраке подлодку. Идиоты несчастные… наверняка их свои же расстреляют, если доживут до рассвета.

– Командир, аппараты перезаряжены!

– Аппараты на товсь! Глубина хода пять футов, угол цели прежний, скорость прежняя, наведение с командирского перископа. Атакуем!

Глава 24

Даже самая ядовитая змея проиграет достаточно большому рою муравьёв.

Адмирал Исороку Ямамото

Ударная полусотня. Всё или ничего?

Противников у «Адмирала Хорнблязера» за ночь собралось не так уж и много. Крейсер «Перун», эскадрон кавалерийских эсминцев типа «Блискавица» и… да и всё. Ни чудом переживший союзную торпедную атаку «Кинугаса», ни кто-то ещё, кто должен был вот-вот подойти в квадрат перехвата на расстояние хотя бы дальнего артиллерийского выстрела, так и не успели это сделать.

Зато «имперец» в полной мере пользовался своим преимуществом в длине артиллерийской руки и весе залпа. Без работы эсминцев крейсер даже толком подойти к нему вряд ли бы смог, а так – ухитрялся что-то отвечать при чудовищной разнице калибров, и вроде бы даже пару раз куда-то попал. Дымы, конечно, защищали, но работали в обе стороны. Новомодные и жутко секретные радарные директоры артиллерийского огня, судя по всему, и в этот раз показали себя отменной дрянью.

А вот «имперец» обходился вовсе без них. Даже после вечерней атаки у него всё ещё оставался последний гидроплан. И как раз он и стал козырем в рукаве командира суперлинкора в бою со вроде бы превосходящим численно противником.

Цветные столбы разрывов главного калибра «Адмирала Хорнблязера» то и дело вздымались совсем рядом с «Перуном». Наглый крейсер мог противопоставить им только манёвр.

Вялый пожар на полубаке наглядно свидетельствовал: главному калибру суперлинкора уже один раз повезло достать «Перуна». Не пройди тяжёлый снаряд