Новый знакомый был не так прост, как показалось в самом начале.

Наверняка в посольском корпусе он играет роль, о которой не принято кричать во всеуслышание. Именно таких начищенных мальчиков с безукоризненным модным галстуком опасаются седовласые послы, искушенные в тонкостях дипломатического диалога.

— Давно вы здесь? — спросил Григорий.

— Скоро будет три года, — буднично сообщил Василий.

— И как вам?

— Скучно! — почти с вызовом отозвался новый знакомый, выжимая сто восемьдесят километров в час. — Все такое рафинированное, гладенькое, чистенькое, как будто бы не настоящее. Скажу честно, от этой стерильной чистоты начинает слегка подташнивать. Мне бы какую-нибудь московскую забегаловку, пропахшую дрянными пельменями. Выпить пару кружек пива да заголосить во все горло «Ой, мороз, мороз!»… За границей-то приходилось бывать?

Шибанов улыбнулся. Новый знакомый нравился ему все больше. Элитным детством здесь и не пахло. Типичный продукт московской подворотни со всеми ее плюсами и минусами.

— Нет.

— Дерьмо все это! — веско высказался Василий. — Тут мне как-то мой приятель звонил… Вместе учились, — не стал вдаваться он в подробности. — Так вот он рассказывал, поехали куда-то на Пахру, с ночевочкой, взяли девочек.

Поставили сеточку, наловили раков, рыбки. Рыбку закоптили, раков сварили.

Выпили пивка. И все это в течение одного дня! Да разве здесь это возможно? Они грибы Собирают — и то лицензию берут, я уж не говорю о рыбной ловле. И потом, у них все эти леса частные, не подступиться. А у нас размах! Простор! Два года назад я одного француза привез в Москву погостить. Повел его за грибами, так на него лесные грибы произвели куда большее впечатление, чем «Пежо» последней модели. Он думал, что грибы только в магазине продаются. И уж никак не думал, что кроме шампиньонов и трюфелей существуют еще подберезовики с лисичками.

Обалдевший три дня ходил. Вот вам и Париж! Не ценим мы тех мест, где живем.

Шибанов спорить не стал. В глубине души он считал точно так же.

— А чем Григорий Юрьевич промышляет?

— Кот-то? — переспросил Василий, точно назвав кличку, чем еще раз удивил капитана. — Занимается обувью. Поставляет ее на рынок России. А вот, кстати, и его дом! — сбавляя скорость, ткнул он пальцем в огромный особняк с черепичной крышей. — Впечатляет?

— Громадина.

— То-то и оно.

И уже по-деловому, как бы расставляя точки над «и», произнес:

— Я заходить не буду. Если возникнут какие-то проблемы, скажите.

Попробуем решить. А вообще советую деликатнее, он уже как будто и не наш гражданин.

Он виновато улыбнулся, давая понять, что его полномочия ограничены инструкциями.

— Я вас понял.

При ближайшем рассмотрении коттедж выглядел потрясающе и напоминал замок древних кельтов. И только материал, из которого он был сооружен, указывал на то, что это детище последних строительных технологий. Через невысокий забор просматривался газон с аккуратно подстриженной травой, к дому чуть ли не идеальной прямой уходила тропа, выложенная квадратиками диабаза. И по всему периметру забора были установлены глазки видеокамер, которые чутко реагировали на малейшее движение.

Григорий подошел к калитке и дважды несильно нажал. Через несколько секунд на порог вышла молодая привлекательная фрау и о чем-то энергично заговорила по-немецки.

— Мне бы хозяина, — произнес Григорий, разглядывая женщину.

Кто она — экономка, служанка, жена? Вопрос отпал сам собой, когда на порог вышел высокий, чуть сутулый мужчина лет сорока с вьющимися темно-каштановыми волосами. Посеребренные виски придавали его внешности благородство.

— Гретхен, марш в избу! — коротко распорядился хозяин. — Это ко мне.

И легонько, шутя, шлепнул ее ладонью по упругому заду.

— Яа, яа… — отвечала немка, исчезая за высокой дверью. Григорий узнал Котова мгновенно, едва взглянув. Давняя фотография довольно точно передала не только его внешность, но и характер. Похоже, что с возрастом он не изменился.

— Ну, чего заявился? — грубовато обратился Кот к вошедшему. — Мы все оговорили! Или, может быть, ты мне будешь говорить, что мало, а инфляция съела все деньги?

Шибанов натянуто улыбнулся:

— Вы, кажется, не за того меня приняли, Григорий Юрьевич… Я к вам приехал из России…

— Да вижу, что не из Африки. Денег, что ли, захотел?! — сурово навис над Шибановым Котов.

— Вы меня не так поняли, я капитан милиции — Шибанов Григорий Олегович.

Отдел по борьбе с организованной преступностью.

Котов удивленно разглядывал гостя, а потом обронил, словно выругался:

— Тезки, значит. Ладно, заходи. Не выгонять же теперь.

Двор выглядел очень аккуратным: по периметру росли розы, выполняющие роль естественного ограждения, а огромная площадка перед домом была засажена цветами, где угадывался отменный вкус. Прошли в холл — просторный словно Колонный зал, оформленный в теплых тонах, здесь преобладала мягкая мебель светло-бежевого цвета.

— Прошу сюда, — указал Кот на два широких кресла. — Признаюсь, вы меня очень заинтриговали, думал обрубил с Россией все концы, а тут вы… Узнаю родную милицию, и на Луне отыщет! Кстати, как мне расценивать ваш визит: простое любопытство или, может быть, так сказать, шаг к дознанию?

— Вы имеете двойное гражданство? — спросил капитан, сев в кресло.

Мягкий наполнитель бережно принял его тело.

— Да. Российское и австрийское. Ты бы сразу к делу, капитан, а то я тут отвык от этих политесов. Народ здесь другой, приучил каждую секунду экономить.

— Хорошо. У нас есть сведения о том, что вы являетесь держателем общака в Западной Европе.

— Однако. — От неожиданности Григорий Юрьевич откинулся на спинку кресла и ошалело уставился на капитана. — По твоему выражению вижу, что это не шутка. А тебе известно, гражданин начальник, что если я держатель общака, то при мне должно быть десятка полтора общаковской братвы? И где она тогда, хочу тебя спросить, под кроватью, что ли? Или, может быть, я их садовниками оформил?

А только мне не надо столько садовников. Если здесь в Европе и есть казначей, так это уж точно не я!

Кот разнервничался, заерзал на стуле, словно слова капитана достали его до двенадцатиперстной кишки.

— Вы хотите сказать, что ваше состояние появилось из ничего?

Подумав, Кот заговорил:

— Ладно, теперь уже все равно. Верно, деньги из общака мне выдали, но только на раскрутку, и я вернул все по полной программе. В три раза больше, чем брал! Но от своего прошлого я уже давно отошел. Вы думаете, австрийцы меня пустили бы к себе, если бы я был замаран? Никогда! Я уже и по чину не могу быть казначеем, и знаешь почему? Потому что я бизнесмен! Человек в нашей среде не уважаемый. Терпило по-другому, которого можно кинуть, щипануть. И это не будет выглядеть большим грехом. Но мне моя сегодняшняя жизнь нравится, и возвращаться на шконку я не желаю! Представь себе, нравится мне быть богатым! Нравится, когда передо мной стелются во всех магазинах, нравится деньги тратить направо и налево. Нравится работать по двадцать четыре часа в сутки и ни в чем себе не отказывать! И потом, как ты себе это представляешь — бизнесмена в роли держателя общака? — Кот скривился. — Это две несовместимые вещи. Предположим, я подошел к такому же бизнесмену, как и я, и говорю: «Ты хорошо живешь, хорошо зарабатываешь, вон какой дом себе большой отгрохал. Делиться надо!» На такие слова нужно иметь право, а у меня его просто нет. Любой урка ко мне может подойти и сказать: «Червь! А ты имеешь право на такие слова? За это и ответить можно». И он будет прав. По понятиям, я сам должен платить.