Где же ты, товарищ Сантуш, где же ты? Или даже так: Комачо, Комачо! Лама савахвани, когда ты мне так нужен?!

Вопль получился немножко богохульный, но по существу. Другого такого проводника по трущобам мне было не найти.

Возопив, я предался столь любимой всем прогрессивным славянством блаженной лени, совершенно не представляя, как мне выбраться с «Тьерра Фуэга» сквозь кордоны ГАБ и контрразведки. Об операции, которую я окрестил «Александрийской охотой» (так кучерявее), я вообще не тревожился. Разберусь на месте.

Первый пункт прошел против ожиданий гладко, то есть совершенно без сучка, без задоринки, как лом через говно. Судя по всему, предусмотрительная товарищ Браун-Железнова распорядилась на мой счет. В комендатуре мне беззвучно подмахнули двухсуточную визу — и вот я уже сижу в пассажирском модуле «Кассиопеи», маршрут «„Тьерра Фуэга“ — Кастель Рохас».

Ключи от сантушевой квартиры до сих пор болтались в моем кармане, так что утро я потратил с пользой и относительно комфортно.

В обиталище моего друга почти ничего не изменилось. Пропал планшет, пара фотографий со стен и модель древнего флуггера «Ураган». На столе вместо планшета лежала записка:

«Андрей, я вынужден срочно сменить место дислокации. Пока не знаю, куда я подамся, но с этими уродами из концерна одним воздухом дышать не желаю. Мне неприятно ходить с ними по одной палубе. Тебя это, разумеется, не касается. Пользуйся квартирой по своему усмотрению. Постараюсь сообщить что и как. Загляни в сейф.

Пока.

К. С.

Не забудь добавить воды в поливочный аппарат. У меня одни кактусы, но и они сдохнут. Было бы жалко.

Без оружия не ходи».

За рублеными фразами стояла тень Комачо, стояла настолько явственно, что я как будто услышал его голос, говоривший, что он ненавидит писать, а также его фирменную фразу: «Собрать бы книги все да сжечь!» Слишком он был живой, слишком сильно любил жить, чтобы тратить время на чтение или, не дай бог, писанину.

В сейфе лежал конверт, в конверте — документы на квартиру, переписанные на мое имя. Под конвертом обнаружились остатки маленького арсенала Сантуша: «Хеклер унд Кох» Gt.1000, FN «Баярд», керамический кинжал в ножнах и кастет из армированного пластика. На обратной стороне конверта маркерным фломастером надпись: «Хорошее оружие делают только в ЕД. „Шандыбин“ свой выбрось — говно полное».

Ну да, ну да. Сантуш был горячим приверженцем всего стреляющего, но уважал только европейское оружие. Вот и сейчас мне достались в наследство: тяжелый пистолет Gt.1000 и компактный десятизарядник стреломет «Баярд». Первый — германец, второй — бельгиец. Ну и для рукопашного боя: кинжал и кастет, не засекаемые сканерами.

Что со всем эти делать, я представлял плохо, так как виртуозно управлялся только с флуггером. Тем более я точно знал, что настоящие шпионы оружия не носят. Но, решив, что шпион из меня еще худший, чем стрелок, кое-что я собрался прихватить.

С едой у Сантуша ситуация также не изменилась. В холодильнике лежала одинокая банка пива, тюбик кетчупа и загорающий прайд тараканов, померших с голодухи. Пожрать не светило, и я пошел инспектировать гардероб.

После набега на квартиру город встретил настоящего мачо, по последней моде. Сантуш был пошире меня в плечах, помассивнее, так что одежда слегка болталась, но это и был главный писк клубного стиля.

Заявляться на диско имело смысл не раньше двадцати трех с двумя нулями, так что я побродил по второстепенным кабакам, где умеренно ел, выпивал и, как мог, грел уши. Ничего интересного.

— Знаешь, какой я астероид засек? Двадцать тонн чистого выхода по дейнексу!

— Да ну!

— Вот тебе и да ну. Уметь надо!

— Альваро выиграл на тотализаторе пятьдесят кусков!

— Фигня ваш тотализатор, я играю только в «Оборонлото»! Это верняк!

— Котировки акций «Саканы» скоро поползут вниз. Я тебе говорю: надо сливать. Это временное колебание, но сейчас хороший момент — поднимемся тысяч на сто, минимум.

— Черт знает! Зато я знаю точно, что можно скупать акции «DiR». После того, как пираты разгромили караван, «DiR» упало ниже плинтуса, сейчас можно брать в четверть цены от прошлой недели.

И так далее, в зависимости от контингента.

Зато «Трансгрессия» не разочаровала: приземистый куб пенобетона, залитый огнями с четырьмя голографическими красотками, что плясали на крыше, по двадцать метров каждая.

Парковка сияет хромом, дорогие авто, реактивные моторрады — настоящая выставка бесполезно потраченных денег.

У входа я напоролся на окаменевшего охранника. Просто форменная статуя Цербера (или Кербера?).

— Куда? — спросил цербер, не поворачивая головы.

— Туда! — ответил я.

— Приглашение?

— Чего-чего?

— Приглашение! — Страж ворот развернул в мою сторону башку. — Бумажка с твоим портретиком. Чё не ясно?

— Уважаемый, у меня есть бумажка с портретиком Гагарина. — Я сунул в карман охранника пятидесятку, после чего он совершенно утратил ко мне интерес.

«Даже не обыскал, животное», — подумал я и прошел внутрь, где грохотали киловаттами объемные нойз-комбайны. Ноги сами понесли меня туда, где нужно начинать в любом кабаке — к бару.

Бармен — молодая обезьяна в майке, состоявшей из сплошных дыр, приплясывал за стойкой, конвульсивно дергая головой во время особо забойных битов. Я даже подивился, как она не отваливается? Впрочем, это не мешало обезьяне очень ловко мешать коктейли.

— Тебе чего, моднявый? — спросил он.

— Термоядерным богат?!! — отозвался я, силясь перекричать музыку.

— «Крутое пике», «Сомбреро», «Священный огонь», «Лазербол», «Плазма»! — протараторил бармен и задергался, буквально провалившись под стойку. — Ну как?

— Чума, чувак! Хочу «РОК-14» или «Фульминатор»! Замешаешь?

— Вау! А ты не осыплешься, моднявый?

— Мешай «Фульминатор» и меньше текста!

Бармен зажонглировал бутылками и через минуту хлопнул на стойку узкий стакан с многослойным коктейлем, потом облил его и полметра стойки абсентом.

— Зажигаем, или на холодную?

— Зажигаем!

— Зажигаем, задвигаем, вау! — Он протянул мне трубку и язык пламени из его зажигалки лизнул влажную стойку. Полыхнуло.

Трубку я отложил, дунул на стакан, сбив огонь, ухватил его и одним махом опрокинул сто грамм самой ядреной жидкости. По щекам заструились слезы. Далее последовала манерка с нюхательным табаком, которой я разжился в квартире Сантуша. Табак рассыпался на стойке длинной дорожкой, которую я немедленно пустил по ноздре через трубку.

— Уважуха, моднявый! — Бармен протянул костлявый кулак, в который стукнулся мой, типа, солидарен, жжешь, без вопросов. — Синтамекс под «Фульминатор»! Силен! А чего синта коричневая?