Кругом суетились врачи — они обрабатывали раны охранникам Хайдта.

Хуана, Эберхарда и Матебулу задержали. Пока было непонятно, в чем конкретно их обвинят; как минимум каждый нелегально ввез в страну оружие, а этого вполне достаточно для ареста.

Четверо выживших охранников были арестованы, а около сотни ожидавших на стоянке сотрудников «Грин уэй» — задержаны для допроса.

Данн сбежал. Спецназовцы отыскали следы мотоцикла, припрятанного под брезентом в куче соломы. Разумеется, Ирландец позаботился о надежных путях отступления.

— Я невиновен! — возмущался Хайдт. — Вы преследуете меня потому, что я подданный Британии, да еще и белый. На почве расовых предрассудков.

Йордан не сдержалась:

— Расовых предрассудков? Я арестовала шестерых негров, четверых белых и азиата. Самая настоящая радуга!

Хайдт начал понемногу осознавать весь масштаб бедствия. Он наконец отвлекся от языков пламени и стал обшаривать глазами окружающую территорию — вероятно, искал Данна. Без гениального инженера ему конец.

Он посмотрел на Бонда, потом на Йордан и в отчаянии предложил:

— Не могли бы мы договориться? Я очень богат.

— Вам повезло, — отозвалась она. — Адвокаты обойдутся в круглую сумму.

— Я не пытаюсь вас подкупить.

— Надеюсь. Это ведь очень серьезное преступление… Кстати, мне нужно знать, куда делся Найл Данн. Если расскажете, я сообщу прокурору, что вы сотрудничали с полицией.

— Я дам вам адрес квартиры…

— Туда уже выехали. Расскажите, где еще он может прятаться.

Откуда-то с заброшенной части свалки появился Лэмб, сжимавший большой пистолет так, словно никогда не держал в руках оружия. Оставив Йордан и Хайдта между двумя рядами поддонов с пустыми бочками, Бонд встретил агента МИ-6 у опрокинутой вагонетки.

— О, Бонд! — Лэмб тяжело дышал и сильно вспотел, хотя было по-осеннему зябко. Его лицо было перемазано грязью, рукав пиджака — порван.

— Зацепило? — Бонд кивнул на дырку в рукаве, оставленную, по всей видимости, пулей.

— Слава Богу, без последствий. Только любимый пиджак жаль.

— А что с теми, кто в вас стрелял? Мне они что-то не попадались.

— Стыдно признаться — ушли. Они разделились и стали меня обходить, но я все равно погнался за одним. Тут мне и досталось. — Он показал на простреленный рукав. — Эти черти знают тут все закоулки! Впрочем, одного я зацепил.

— Тогда пойдемте, выследим его по пятнам крови!

Лэмб захлопал глазами:

— Я пробовал, но след вскоре исчез.

Потеряв всякий интерес к таинственным приключениям агента в буше, Бонд отошел в сторону, чтобы связаться с Лондоном. Он как раз набирал номер, когда поблизости раздалось несколько громких хлопков — такие издает попавшая в цель крупнокалиберная пуля, — а за ними далекие винтовочные выстрелы.

Бонд обернулся и стал шарить глазами по сторонам, одновременно вытаскивая «вальтер». Стрелка он не разглядел — только жертву. Грудь и лицо Бхеки Йордан превратились в кровавую кашу, она взмахнула руками, будто хватаясь за воздух, рухнула на спину и скатилась в канаву.

— Нет! — закричал Бонд. Его первой мыслью было броситься на помощь, но он мгновенно понял: кровь, обрывки мышц, размозженные кости — никаких шансов выжить.

Вспомнились оранжевые огоньки в глазах Йордан перед схваткой с охранниками в Эдемском саду, вспомнилась ее едва заметная улыбка…

«У них оружия много, а у нас один револьвер. Так нечестно. Нужно отобрать еще один».

— Капитан! — прокричал Нкоси, укрывшийся за вагонеткой. Остальные полицейские хаотично палили во все стороны.

— Не стрелять! — скомандовал Бонд. — Не видите цели — не стреляйте. Следите за периметром, ориентируйтесь по вспышкам.

Дисциплинированные спецназовцы, заняв позиции, искали цель.

Выходит, инженер все-таки разработал план отхода своему шефу. Вот что так напряженно высматривал Хайдт. Данн прицельным огнем не даст полицейским поднять головы, а Хайдт тем временем сбежит. Наверняка уцелевшие охранники дожидаются где-то на территории, возле припрятанной машины или даже у вертолета. Впрочем, он медлил с броском и не высовывался из-за поддонов, где Йордан вела допрос, — дожидался, пока его прикроют.

Бонд потихоньку пополз в ту же сторону. Хайдт в любой момент может юркнуть в кусты, под защиту Данна и, возможно, других преданных сторонников.

Джеймс Бонд этого не допустит.

Откуда-то донесся шепот Лэмба:

— Можно вылезать?

Бонд не сразу понял, что тот нырнул прямо в набитую мусором вагонетку.

Надо пошевеливаться. Нельзя позволить Хайдту сбежать, даже если придется подставиться под снайперский огонь Данна. Смерть Бхеки Йордан не будет напрасной.

Держа «вальтер» наготове, Бонд бросился в темный проход между поддонами с пустыми бочками. Бросился — и замер. Хайдт не убежит. Мусорщик, грезивший смертью и разрушением, лежал на спине. Две пули пробили ему грудь, третья угодила в лоб и снесла большую часть черепа.

Бонд опустил пистолет. Бойцы стали потихоньку выбираться из укрытий. Кто-то крикнул, что снайпер оставил боевую позицию и скрылся в буше.

Вдруг у него за спиной женский голос прошипел:

— Sihlama!

Он обернулся. Из канавы, вытирая лицо и сплевывая кровь, вылезла Бхека Йордан — целая и невредимая.

Данн либо промахнулся, либо целился как раз в своего шефа. Кровь попала на лицо Йордан, когда убили Хайдта, капитан стояла рядом.

Бонд оттащил ее за пустые бочки, и в нос ударил тошнотворный запах свежей крови.

— Данн все еще где-то рядом.

— Как вы, капитан? — прокричал Нкоси.

— Да нормально, нормально, — отмахнулась Йордан. — Что с Хайдтом?

— Мертв, — отозвался Бонд.

— Masende! — прорычала она.

Нкоси ухмыльнулся.

Йордан сорвала с себя рубаху, под которой оказался надетый поверх черной майки бронежилет, вытерла ею лицо, шею и волосы.

С гребня холма крикнули, что периметр чист. Естественно, Данну здесь делать больше нечего — он уже выполнил задуманное.

Бонд еще раз осмотрел тело. Судя по кучности попаданий, стреляли именно в Хайдта. Ничего удивительного: Данн прикончил шефа, чтобы тот ничего не рассказал полиции. Бонд вспомнил, что за последние дни Ирландец пару раз окидывал Хайдта каким-то нехорошим взглядом. Было в этом взгляде что-то такое… Раздражение? Возмущение? Пожалуй, чуть ли не зависть. Возможно, за убийством стоит нечто большее.

Так или иначе, Ирландец выполнил работу с присущим ему профессионализмом.