Теперь Рим стал более открытым для иностранного — особенно греческого — культурного влияния, чем прежде. Одни считали это нежелательным и даже опасным, а другие, наоборот, видели в этом культурное развитие, необходимое отсталому народу. Противоречие в мировоззрении римлян стало основанием более глубокой их неуверенности. Могла ли республика наращивать свою новую власть и жить в рамках старого, удобного, но ограниченного мышления? Позволил бы ей это окружающий мир? Со всех концов известного мира к Риму стали часто обращаться за политической и военной помощью. Катон и его пуритане, утверждавшие, что не надо оказывать такую помощь, боролись против человеческой природы. Если государство имеет силу и отказывается использовать ее, то образуется вакуум, в который устремятся другие страны, проводящие недружественную Риму политику.

Должна ли Римская республика стремиться к имперскому пути развития и к цивилизаторской миссии? Если так, то традиционные пути развития должны были быть как-то приспособлены к новым условиям. Такие люди, как Сципион Африканский, считали, что эллинизированный Рим должен воспринять культурное многообразие, установить свой контроль в Средиземноморье и стать бескорыстным гегемоном этого региона. Конечно же, это был утопический взгляд. Приверженцы имперского сознания сколько угодно могут говорить о своих благих намерениях, однако на самом деле налицо вмешательство и установление внешнего контроля. Трудно поверить, что захваченные области добровольно соглашаются исполнять иноземные правила, и если они подчиняются им, то это просто разумный ответ на применение силы.

Катон и Сципион предлагали два различных ответа на военные успехи Рима. Первый унаследовал родовое, отрицательное предостережение Фабия Максима «Неторопливого», кого он был поклонником: он был крайним националистом и не стремился к созданию обширной империи. Несмотря на то, что о греческом языке и литературе он знал намного больше, чем казалось, он не желал иметь ничего общего с греческой культурой и Востоком. Катон считал, что достаточно было вытеснить Ганнибала из Италии. Сципион, в отличие от Катона, был убежденным сторонником экспансии. Эти два человека воплотили разные дилеммы, стоящие перед Римской республикой, — между традицией и новизной, эллинизмом и обычаем предков (mos maiorum), патриотизмом и интернационализмом, идолопоклонством и мистицизмом, строгостью и терпимостью, самоотречением и расточительностью. Чем руководствоваться Риму? Катон и его принципы завоевали много сторонников, однако Сципион, видевший Рим империей, смотрел гораздо дальше в будущее.

Более века прошло со дня смерти Александра Великого, с тех пор, как его Восточная империя распалась на три больших части — Македонию, Сирию и Египет. Эти царства соперничали между собой, и их силы постоянно находились в состоянии неустойчивого равновесия. Наряду с этими царствами существовали еще более мелкие части великой империи, такие как торговый остров Родос и небольшое, но богатое царство Пергам в Малой Азии. Крошечные города-государства Греции давно потеряли свое международное значение. Им приходилось выживать под зловещей угрозой Македонского царства, которое держало их под своим контролем. Македонские войска размещались в трех стратегических крепостях — в Коринфе, Халкиде и Деметриаде. Их называли «цепями Эллады». Некоторые греческие города объединились в союзы. Наиболее крупными были Этолийский союз в северной части Греции и Ахейский союз — на Пелопоннесе. Афины жили за счет своей прошлой славы и постепенно превратились в центр древней учености и образования, особенно по части философии.

Вторжение Пирра привело к неприятному знакомству римлян с греческой воинственностью, но, как мы уже знаем, первая военная операция Рима на греческой земле проводилась против Иллирии — полуэллинизированного пиратского царства, расположенного вдоль береговой линии Далмации. В середине III века территория Иллирии распространилась на юг и включила в себя нынешнюю Албанию. Греки, конечно же, очень обеспокоились тем, что в 244 году римляне основали свою укрепленную колонию Брундизий. Она располагалась через пролив от Греции в одной из самых удобных гаваней на восточном побережье Апеннинского полуострова. Во время Второй Пунической войны убийство римского посольства иллирийскими пиратами привело к тому, что сенат одобрил военное вторжение на их земли.

Это раздражало македонского царя, Филиппа V — безжалостного и вспыльчивого правителя, любителя «черного» юмора. Он выступил против римского вторжения, так как считал, что эти земли входят в его сферу влияния. После битвы при Каннах Филипп встал на сторону победителя, неверно рассудив, что и окончательная победа будет за ним. Таким образом, он заключил договор о взаимопомощи с Ганнибалом. На греческих землях не происходило никаких серьезных военных операций, за исключением отдельных столкновений. В 205 году, когда Сципион вел военные действия в Северной Африке, царь понял, что он неправильно оценил ситуацию, и заключил с Римом договор о мире. В то время его военные силы находились в хорошем состоянии. Римляне обычно обсуждали условия соглашения только в том случае, если они выступали победителями, но в данный момент они были слишком заняты, чтобы преследовать Филиппа, и согласились заключить мир. Однако они не отказались от своих претензий к Македонии.

Филипп всегда стремился к незаслуженному превосходству. Когда на трон Птолемеев вступил шестилетний мальчик, то Филипп решил, что настало время захватить часть заморских владений Египта. Не случайно написал автор Экклезиаста (видимо, современник царя): «Горе тебе, земля, когда царь твой — отрок». Зимой 203–202 года македонский монарх договорился со своим соперником, сирийским царем Антиохом Великим, что они поделят египетские владения.

Сирийцы двинулись на юг, а Филипп без всякого разбора напал на мирные города, расположенные на берегах Босфора, а также захватил Киклады и остров Самос. Филипп стал угрожать Пергаму и Родосу, а затем напал также и на эти государства. Такая наглая агрессия сильно озлобила ее жертвы, но что они могли сделать? Македония и Сирия были союзниками, а Египет не имел сил. Филиппу так и не пришлось бы отвечать за свои преступления, не появись на геополитической сцене новый актер — Рим.

Пергам и Родос обратились к Римской республике за помощью. Сенат хотел сразу послать против Македонии войска, но оппозиция в народном собрании вынудила его подождать. На самом деле Филипп не нарушал никаких обязательств перед Римом, поскольку ни одно из государств, обратившихся за помощью, не входило в число официальных союзников Рима, и вмешательство было бы неоправданным. Оно противоречило римскому международному праву — «праву фециалов» (ius fetiale), которое строго соблюдалось. Это право предусматривало, что войну можно было объявлять только в случае обороны Римской республики или защиты ее союзников, связанных с ней договорными обязательствами.

Таким образом, в 200 году сенат послал Филиппу ультиматум, который оказался настолько жестким, что царь сразу же отклонил его. Он не мог поступить иначе. В результате обмена резкими заявлениями старший посланник сената обвинил его в агрессии. На это царь ответил, что, если разразится война, то его македонцы не ударят в грязь лицом. Посланник прервал переговоры и сообщил сенату в Рим свое отрицательное мнение. Филиппу надо было преподать урок. Когда вопрос об отношениях с Филиппом обсуждали во второй раз, народ уступил и согласился объявить войну.