— Сейчас бы хоть сто грамм! — помечтал Богдан.

— Нет, — помотал головой Болт. — У нас НЗ всего 250 и то больше для дезинфекции… Тем более что как раз сейчас греться будем…

— Прошли решетку? — спросил Механик по рации.

— Так точно, — доложил Болт. — Ждем-с!

— Юрку сюда отправляй. И со всеми своими и моими прибамбасами!

У Тарана слегка екнуло в груди, он не ждал, что начнут с него, но упираться не стал, конечно. Пришлось взять не только свой автомат и разгрузку, но и автомат Механика, и его разгрузку да еще и знаменитый рюкзачок со всякими полезными в хозяйстве вещами, который оказался очень даже увесистым. Один РПГЕ небось несколько килограмм весил, да и еще какое-то железо там лежало. Однако, как ни удивительно, ничего внутри не брякало и не лязгало. Как видно, Механик все эти железяки тряпками обложил.

Юрка шел в инфракрасных очках, ориентируясь только на расплывчатые зеленые контуры фигур. Правда, пару раз Механик ненадолго включил фонарик, но только для того, чтоб Юрка понял, кто находится за сеткой, а кто — еще нет. За сеткой находились сам Механик и Валет, а Ваня — по эту сторону. Кроме них, Тарану удалось разглядеть «лимонки»-«Ф-1» с натянутыми как струна проволочками, продетыми через сгиб чеки вместо кольца. Усики, само собой, были разогнуты, а вторая проволочка была намотана вокруг верхушки запала. Чуть-чуть зацепи — чека вылетит, и через четыре секунды — ка-ак…

В общем, Юрка благополучно добрался до Вани и остановился. До сетки, а следовательно, до всего, что взрывалось, было не более полуметра.

— Юрик, отдай Ване мой автомат, — велел Механик. — Потом разгрузку, под конец — рюкзак.

По другую сторону сетки, примерно на том же расстоянии от нее стоял Валет. Он-то и принял от Вани всю амуницию Механика, которую тот тут же забрал у него и напялил на себя. Затем Ваня передал Валету автомат и разгрузку Тарана. Механик и Юркины вещи на себя надел.

— Начинаем перенос Тарана! — объявил Механик таким тоном, каким в советские времена объявляли начало торжественной части заседания по случаю очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. — Внимание, Юра! Сейчас главное — делать все точно, как я скажу, и никак иначе. Сейчас вытяни руки вдоль потолка кяриза и нащупай петлю.

Ваня отодвинулся в сторону, а Юрка, который и без того стоял на полусогнутых, упираясь затылком в свод кяриза, с колотящимся сердцем вытянул руки вперед вдоль свода. Вот оно что! Механик протянул веревку через кольца и связал свободные концы, получилась замкнутая двойная веревка. Узел Механик тоже через кольцо протащил, а на слабине две скользящих петли сделал — для рук и для ног. После того как Таран просунул руки в первую петлю, Валет с другой стороны сетки потянул за веревку, а Ваня, проворно ухватив Юрку за ноги, надел на них вторую петлю. Конечно, проехаться спиной по каменному своду — небольшое удовольствие, да и в позвоночнике сила тяготения малость отозвалась, но зато Таран даже испугаться не успел, как его перетащили за сетку.

Валет с Механиком ослабили петли и выпростали из них Юрку, который ни с того ни с сего подумал, какое облегчение испытывает человек, которого снимают с дыбы. Механик вручил Юрке оружие и снаряжение, а затем приказал:

— Туда, к ступенькам. Слушай в оба уха!

Выход из кудука в пещеру Таран, как ни странно, нашел довольно быстро. На второй снизу ступеньке Механик оставил свой дыхательный аппарат и маску. Четырьмя ступеньками выше был выход в пещеру, прикрытый деревянной дверцей. Здесь Юрка, кое-как протерев автомат более-менее сухим рукавом камуфляжки, занял свою наблюдательную позицию. После перетаскивания поверх сетки он холода уже не чувствовал. Напротив, было ощущение, будто он сто метров на скорость пробежал и вышел из 11 секунд — как минимум.

Тем временем за его спиной продолжалась работа. Юрка почему-то думал, будто следующим перетащат Доврона, но на самом деле через несколько минут к нему присоединился Богдан.

— Ну Механик, ну Кулибин! — добродушно ворчал гвэпщик шепотом. — Там ведь от моих плеч всего сантиметра по три до вертикальных лесок оставалось! Чуешь, хлопче? Ну глаз-алмаз!

Сразу после этого Богдан вытащил из чехла ГВЭП и наставил его на дверь, ведущую в пещеру. Как видно, эта фигулина и сквозь дверь все могла рассмотреть. Богдан деловито поглядел в тубус, потом повернул мерцающее синеватыми искорками дуло в сторону и облегченно вздохнул.

— Пока все чисто… — сообщил он Юрке.

После Богдана переправили Доврона, за ним — Болта, наконец, Ваню. Как все это мероприятие проходило, Таран не видел, и потому некоторое время его голова время от времени задумывалась над тем, как удалось переправить Ваню, которому никто не мог помочь на той стороне сетки, но еще больше — над тем, как преодолел сетку Механик, который вообще все сделал в одиночку.

Однако, так или иначе, все семеро собрались на ступеньках, и даже надувные лодки притащили, правда, спустив из них воздух и уложив в мешки. Якорь-каменюку — и тот не забыли.

— Ну что, — произнес Болт с легким возбуждением, — пора погреться, господа казаки? Толкуй, Доврон, куда топать!

Доврона колотун бил особо сильно, и всем было ясно, что ему очень хочется куда-нибудь, где тепло по-настоящему. Ясно, что он хоть и жил в России довольно долго, но моржеванием не увлекался. И уж конечно, не считал, что купание в кроссовках и шароварах пойдет ему на пользу. Тем не менее гордости у наследника кишлачного престола было хоть отбавляй, и она не позволяла Доврону ныть и выть, жалуясь на треклятую судьбу и отцовское повеление, которое вынудило его мокнуть и мерзнуть вместе с этими придурками-шурави-руси.

— Я тут давно был, — как бы извиняясь за возможные неточности, сказал Доврон. — А про мины в кяризе вообще не знал.

— Это понятно, — кивнул Болт, — меня интересует только одно: где может находиться Абу Рустем? Ты в курсе, где они обычно заложников держат?

— Командор, — придав голосу некую степенность, произнес Латифыч, — раньше они всех пленных держали далеко от колодца, в зинданах. Там пять больших ям было, их в полу пещеры выдолбили. Давно, еще при Аманулле-хане. Эмир такой был, который друг вашего Ленина. Он потом падишахом стал. А прадед матери Гуль-Ахмада в этих местах был чельяквала. То есть налоги собирал с повинда — это кочевники такие. За то, что они тут, в долине, баранов пасли. Половину — падишаху, половину — себе. Кто не заплатит — били палками или плетками и сажали в яму, пока племя за него деньгами не отдаст или баранами. Потом запретили так делать, кажется. Вот эти ямы и остались. А потом, когда ваши пришли и Гуль-Ахмад начал воевать, он туда шурави сажал. В каждой яме по пять человек сидело. Я маленький был, но их помню. Отец человек пять выменял и русским отдал. А Гуль-Ахмад их в Пешавар продавал, америкосам. Многие сами захотели, говорят…

— Понятное дело, — вздохнул Механик, — чем в яме гнить, так уж лучше в Штаты.