Аккуратно усадив куклу обратно на стул, Рината вернулась к зеркалу. Волосы её были забраны в длинную тугую косу. Она расплела её и тряхнула головой, рассыпая по спине тяжелые пряди. Потрогала вышивку на лифе и улыбнулась своему отражению. Платье и правда ей удивительно шло. Покрутилась, пригладила кружево на бедрах. А потом снова положила руки на живот. Да, она опять ждет ребенка. И в этот раз, когда он родится, Игорь должен быть рядом. Она не допустит, чтобы и этот малыш не узнал, кто его отец.

— Что ты делаешь?

Вздрогнув, Рината посмотрела сквозь отражение в сторону двери. Она так увлеклась своими мыслями, что даже не слышала, как Игорь пришел. Медленно развернулась и встретилась с ним взглядом. В его глазах всё ещё было грозовое небо. Грозовое небо и тяжёлые серые тучи, предвещающие бурю. И просвета Рина не видела. Сейчас он казался ей совсем чужим и далёким. Будто и не они вчера ели пиццу и пили вредную газировку, глядя слезливый мультик.

— А ты не видишь? — Что ей ещё оставалось делать, кроме как отвечать ему тем же? Лед в глазах и кривая усмешка — её верные спутники. — Зачем ты хранишь это платье, Игорь? — Рината, приподняв подол, не спеша приблизилась к нему. Он по-прежнему стоял у входа. Оторвав взгляд от её лица, он заскользил по шее, по лифу платья, оголенным плечам. Да, он мечтал увидеть её в этом платье ещё хоть раз. Мечтал, чтобы она надела его. Но только не сейчас. Не сегодня.

— Снимай, — холодно процедил он.

— Снимать? — ухмыльнулась Рината и коснулась струящихся жидким шелком по плечам волос.

Это вроде бы ничего не значащее движение подействовал на него так, будто бы она только что ударила его под дых. Сократив между ними расстояние, Игорь развернул Рину спиной и принялся расстегивать пуговицы.

— Отпусти меня. — Рината попыталась увернуться, но он крепко удерживал её. — Почему ты хранишь это платье? — гневно выкрикнула она, когда ей надоело вырываться.

— Не твое дело!

Пуговицы были маленькими, покрытыми кружевной тканью, а петельки тугие. Игорь с трудом расстёгивал их, да ещё и Рина так и норовила вырваться. Мог бы дёрнуть сильнее, но почему-то не хотел. Не хотел порвать, сломать красоту, уничтожить. — Я хочу, чтобы ты сняла это платье, Рината! — выдохнул он, склонившись к её уху.

— Пошел ты к черту! — Рина изо всех сил цеплялась за его руки, стараясь не позволить ему раздеть себя. — Это моё платье!

— Это платье купил я!

— Значит, оно твоё? — внезапно руки Ринаты опустились, она перестала сопротивляться и захохотала. Худенькие плечи вторили её смеху.

— Бердникова. — Игорь тоже прекратил попытки расстегнуть пуговицы и развернул жену к себе лицом. — Я не хочу, чтобы ты рылась в моих вещах!

— Боишься, что найду что-то подобное платью? — насмешливо вскинула бровь Рина. — Например, мою кружку с ромашками, которую ты какого-то чёрта всё еще хранишь в шкафчике для посуды. Фетишизм какой-то! Игорь, тебе не кажется это странным?

— Эта кружка — всего лишь напоминание, — прошипел он ей в лицо.

— И о чём же?

Грудь её тяжело вздымалась, и взгляд его невольно опускался от лица ниже. Ему до дрожи хотелось коснуться её плеч, провести по тонкому кружеву платья, поцеловать пульсирующую венку на шее. На работу сегодня он так и не поехал. Заказал такси и попросил просто покатать его по городу. И пока водитель наяривал круги по садовому кольцу, пока возил его по знакомым и незнакомым улицам, сидел, через окно наблюдая за живущей своей собственной жизнью Москвой. Думал о том, что всё снова покатилось под откос. Ругал сам себя за то, что поступил как избалованный мальчишка. И понимал, что поступил бы так снова, если бы ситуация повторилась. Ему было больно и мерзко. Он вроде бы уже свыкся с мыслью, что Рината беременна. Потом — что она его обманывает. А сегодня на УЗИ… Это был очень неприятный сюрприз. И всё же воспаленный мозг подавал сигналы о том, что, возможно, ребенок, которого носит Рината, его. Четыре недели… Ведь есть вероятность. Это бы всё изменило.

А приехав домой он увидел Ринату. Прекрасную Ринату в свадебном платье, улыбающуюся самой себе какой-то таинственной, непонятной ему улыбкой. Что там про Джоконду говорят? Что её улыбка прекрасна? Бред! Всего лишь тень прекрасного. Принцесса… Разве может быть она его?

— Об одной суке, которая раздавила меня, как букашку, и пошла дальше, — наконец выговорил Игорь.

Рината нахмурилась. Покачала головой, будто не верила его словам. Улыбнулась и, поддерживая подол платья, направилась к выходу из спальни.

— Ты куда?

Она не ответила. Молча покинула комнату, больше ни разу не взглянув в его сторону. Сорвавшись с места, Игорь отправился за ней. Нашёл её на кухне возле открытого шкафчика. Она стояла, тонкая, поразительно красивая и тянулась, чтобы достать кружку. Когда ей это удалось, она повернулась и, не мигая, посмотрела ему в глаза:

— А зачем о ней помнить, Игорь? Что она тебе так покоя то не дает, что ты за кружку эту цепляешься? — её голос, и без того высокий, звенел от подступивших к глазам слёз. — Что ты хочешь от меня услышать? Да, я тебе соврала! И что?! Ты сам в этом виноват. Да, я позволила ситуации зайти слишком далеко! Я не хотела выходить за тебя замуж! Не хотела, Игорь, и сказала тебе первое, что пришло на ум!



Пальцы её с такой силой сжимали кружку, что создавалось впечатление, будто она сейчас лопнет прямо у неё в руках. Но Рина даже не замечала этого, — все её чувства, все эмоции были сконцентрированы на нём. А он просто стоял в своём этом идеальном костюме и в упор смотрел на неё с нескрываемым осуждением. В чем теперь она у него виновата?!

— Чей это ребенок, Рината? — спросил Игорь с видимым спокойствием.

Рина снова засмеялась.

— Иди ты к черту, Крылов! — закричала она.

Размахнулась и со всей силы запустила в него кружкой. Игорь едва успел увернуться. Ударившись о стену, кружка разлетелась на осколки. Один из них, отскочив, задел его по щеке, другой — по рукаву пиджака.

— Ты спятила? — Он снова подлетел к ней.

— Это ты спятил! — заорала Рината, забившись в истерике. — Я ничего тебе не скажу, понял?! Катись ты со своими вопросами!

— Просто скажи мне, Рината, что это мой ребенок! — процедил Игорь, с силой впиваясь пальцами в её плечи. — Скажи!

— Ничего не скажу! Ненавижу тебя! — задыхаясь от слез, просипела Рина и, оттолкнув его со всей силой, высвободилась.

Не оглядываясь, пошла к двери. Игорь успел удержать её. Прижал к себе, обхватил ладонями её лицо.

— Я умоляю тебя, скажи, что это мой ребенок.

— Нет, — опустошенно покачала головой Рината. Упёрлась в него ладонями, отстранилась, а после всё-таки ушла.

Он смотрел ей вслед. В глазах его тучи всё же разразились бурей. И что значит это её «нет»? Не скажет? Или не его?