Тем не менее, когда «буханка» остановилась и гости вышли, к ним приблизилась пятерка аборигенов. Первым подошел прибывший чуть раньше «Верный» и подвел их к стоящему впереди телохранителей невысокому худощавому человеку с элегантной бородкой и красивым лицом. Гордо держа голову на отлете, Ахмад Шах Масуд приветствовал приятной улыбкой и полуоткрытыми объятиями.

— Мой дорогой шведский друг Стурстен, — обратился он по-английски, обнимая главу «ШП», — наконец могу выполнить обещание и принять у себя дома, в прекрасном Панджшере. Рад, что вы приехали и привезли друзей, — кивок Свенссону и намек на кивок в сторону Нурми.

— Спасибо, что Ахмад Шах Масуд любезно согласился принять гуманитарную миссию «Шведской помощи», — Уве испытывая облегчение, если не радость. — Мы давно мечтали попасть в Панджшер и помочь жителям, страдающим от войны. И хотя привезенный груз — капля в море, надеемся, что за ним последуют новые поставки.

После обмена по-восточному витиеватыми фразами о здоровье, «Гаишник» предложил гостям освежиться и присоединиться к нему для ужина и беседы. Комнату, а хижина только из нее и состояла, матерчатая занавеска разделяла на две половины: мужскую и женскую. Имелось окошко и очаг. «Удобства» располагались на свежем воздухе, за стеной, отделяющей от реки. Молчаливый мальчик лет двенадцати-тринадцати принес чайник с кипятком и кувшины с холодной водой, а также местный тип полотенец. Сложенные из камня лежанки с деревянной рамой покрывали ковры и шерстяные одеяла. Масляная лампа изрядно коптила. Обстановка выглядела скорее нищенской, чем спартанской.

Скоро мальчишка с темными глазами серны и с ее же пугливыми повадками появился вновь и на вполне понятном английском пригласил следовать за ним. На вопросы не отвечал, только качал головой. Группа прошла через кишлак и попала во двор, где таджичка взяла за руку Ритву и увела в отдельную постройку, видимо, предназначавшуюся для женщин. Уве и Матвей проследовали в дом — такой же низкий и убогий, как остальные вокруг. Интерьер отличался: на стене у сидевшего на ковре «Гаишника» за спиной висело знамя с саблями и арабской вязью на фоне гор. Очевидно, атрибут власти путешествовал с хозяином, в остальном же властелин и сатрапы пользовались тем, что на очередной базе послал Аллах. Точнее, что реквизировали у местных.

На дастархане в центре лежало угощение — зелень, овощи, лепешки, сыр, козье молоко, вода, затем принесли жареную баранину и козлятину. Масуд брал щепоткой немного еды и, не спеша, отправлял в рот. Так вкушали и другие моджахеды — брат Ахмад Зия, «Верный» и еще два командира. Гости подражали хозяину и держались сдержанно, если не сковано. Перед едой — короткая молитва, за чаем — основная беседа. Она касалась пути из Баграма, природы Панджшера, ситуации в мире. Афганские проблемы пока не затрагивались. Масуд говорил мало, со значением, задавал шведам вопросы. Остальные таджики многозначительно кивали словам шефа и выслушивали мнение иностранцев.

Стурстен представил «господина Свенссона» как советника по политическим вопросам, переводчика и ответственного за контакты с советскими властями. Разведчик держался скромно, позволяя Уве вести разговор. Основное внимание оперработник внешне уделял еде, внутренне — речам «Гаишника» и поведению душманов. Лишь в конце ужина выразил желание обсудить положение в Афганистане и вывод советских войск. Просьба сопровождалась оговорками: «при удобном случае», «если Ахмад Шах Масуд захочет потратить драгоценное время». «Верный» непроизвольно приподнял брови и только. Хозяин благосклонно кивнул, хотя от решения воздержался. Брат Зия открыто уставился на Свенссона, в ответ тот поднял глаза, похожие на окна церкви — непрозрачные и многозначительные. Выдержав паузу, оперативник перевел взгляд на молчаливых командиров. Те никак не реагировали и продолжали изображать мебель в ее афганском варианте.

Луна, обычно удаленная от Земли на 400.000 километров, будто приблизилась к Панджшеру тысяч на сто. Столь огромным ни Матвей, ни Уве никогда не видели естественный спутник. Он перекрывал небо почти от хребта до хребта, и мелкие детали его поверхности различались невооруженным глазом. Соседние звезды терялись в ореоле Селены, и лишь дальние сияли ярко, казались объемными телами. Прозрачность неба позволяла разглядеть туманности. Млечный Путь воистину предстал струей молока, брызнувшей из груди Геры, отказавшейся кормить Геракла. Даже Зевс не смог заставить богиню дать бессмертие его сыну, рождённому от смертной женщины.

«И как древние жители Гиндукуша первыми не догадались о природе светил? Могли бы сделать астрономию афганским вкладом в мировую науку, — задумался Алехин. — Наверное, обитателям высокогорья некогда глазеть на небосвод, борьба за выживание не оставляет им свободного времени. Причем, даже те, кто не тратит время на звезды, необязательно побеждают в этой борьбе. А к выжившим приезжает «Гаишник» с подручными, объедает, обирает, мобилизует мужчин в банды».

— Уве, как думаешь, Масуд смотрит на небо? Видит его красоту? — неожиданно спросил разведчик.

— Ты всерьез? Правда, именно это тебя заботит? — удивился тот. — Меня волнует совсем другое: тепло будет спать или мы замерзнем.

— Предлагал тебе прихватить аквавит. Зря ты отказался.

— Когда предлагал? Не помню.

— Ну, на яхте у Ваксхольма. Забыл?

— Шутишь. А положение-то серьезное!

— Да брось ты. Мы добрались. Масуд готов разговаривать.

— А гуманитарка пропала?

— Нет, завтра подвезут сюда.

— Откуда знаешь?

— Масуд — артист. Страдает без спектаклей и публики, конспирация заставляет скрываться. И все же он не удержится и устроит шоу для местных зрителей. Кстати, с твоим активным участием. «ШП» отвечает за реквизит.

— Уверен?

— Помнишь, они забрали баннеры «ШП»? Значит, ему нужны декорации. Здесь скучно, скоро зима. Самое время и место развлечься.

— Похоже, ты прав, Свен. Логика есть. Разделяет ли ее хозяин? Афганцы от нас сильно отличаются.

— И прекрасно, что люди такие разные. Представляешь кошмар, когда они одинаковые? Логика у Льва есть. Как без нее? Смог бы он алогичными действиями пробиться на самый верх? Никогда. Только надо его логику понять. Я доволен вечером. Ты держался молодцом. Спасибо. Завтра нам надо быть в форме, пошли баиньки.

Стурстен заглянул на половину Ритвы, девушка крепко спала. На лице отпечаток недовольства — ужин в женском коллективе не стал радостным событием для журналистки. Поправив одеяло, мужчина оглядел многообещающий контур тела и застеснялся охватившего желания: «Странно, в такой-то обстановке». Инстинкты не всегда слушаются рассудка. Человек разумный умеет управлять инстинктами, но если подавляет их полностью, то становится неразумным. И чем сильнее инстинкты, тем сложнее дилемма. «Вот, и Масуд стоит перед выбором: проявить дикость или цивилизованность, — подумалось шведу. — Местным демонстрирует первое, нам — второе. Каким Лев будет завтра?» Спросить Алехина не получилось, русский уже храпел вполне по-шведски. «Вжился в образ Свена Свенссона», — улыбнулся Стурстен. Так, улыбаясь, и заснул.