Бинабик нашел его в тени орешника. Голова юноши безвольно поникла, после того как тролль, как нежная и умелая мать, вытер ему подбородок пучком травы.

Над аббатством повис острый запах разложения.

— Плохо все это. Очень плохо, — сказал Бинабик и коснулся плеча юноши, как бы убеждаясь, что он никуда не исчез. Потом он сел на корточки и сощурился на красные угли догорающего заката. — Я не могу найти никого живущих. Те все с определенностью монахи, в рясах аббатства, но есть и другие.

— Другие?.. — еле слышно отозвался Саймон.

— Люди, одетые, как путешественники… Может случаться, из Фростмарш, которые останавливались здесь на ночь. Но их тут неоднократно. Некоторые имеют бороды и очень похожи на риммеров. Это загадочность.

— Где Кантака? — слабо спросил Саймон. Он почему-то беспокоился о волчице, хотя, по всей вероятности, она меньше всех подвергалась опасности.

— Кантака везде. Бегает. Нюхает. Она испытывает большое возбуждение. — Саймон заметил, что Бинабик разделил свой посох и заткнул за пояс нож. — Я мыслю, — сказал тролль, когда Саймон наконец сел. — Что могло вызывать все это? Разбойники? Какая-то битва из-за религии — я слушал, что это бывает среди эйдонитов — или что? Очень довольно любопытно…

— Бинабик… — Саймон откашлялся и сплюнул. Ощущение, что он лизал сапоги свинаря. — Я испуган. — Где-то вдалеке лаяла Кантака, неожиданно высоким голосом.

— Испуган… — улыбка Бинабика теперь напоминала шнурок. — Испуганным ты и должен быть. — Лицо его было ясным и беззаботным, но в глубине глаз таилась какая-то приглушенная беззащитность. Это испугало Саймона больше, чем все, виденное им до сих пор. И еще кое-что — странная покорность, как будто он мог ждать чего-то в этом роде.

— Я мыслю, — начал Бинабик, и в этот момент лай Кантаки перешел в злобное рычание. — Она что-то нашла, — сказал он и с силой потянул за запястье потрясенного Саймона. — Или что-то находит ее… — Бинабик бросился на рык.

Саймон бежал за ним, пошатываясь, в голове его, словно летучие мыши, метались страх и желание немедленно убежать. Тролль приостановился на мгновение и сунул палец в духовую трубку. Саймон знал — и знание было тяжелым и отталкивающим — что эта стрела будет с темным концом. Они бежали через развалины аббатства и фруктовый сад, на тревожный лай Кантаки. Снежная буря из лепестков яблонь бушевала над ними; ветер поднял ее и погнал краем леса.

Пробежав по лесу не больше десяти шагов, они увидел Кантаку. Серая шерсть стояла дыбом, рычание было таким глубоким, что отзывалось где-то в глубине живота Саймона. Она поймала монаха и загнала его на верхушку тополя. Несчастный высоко поднял свое нательное древо, как бы призывая кару божью на возмутительную тварь. Несмотря на героизм этой позы, болезненная бледность его лица и дрожащие руки указывали на то, что вряд ли он ожидает помощи небес. Его вытаращенные глаза не отрываясь глядели на Кантаку. Он еще не видел прибежавших.

— Эйдонис Файелис экстуланин меи! — его толстые губы подрагивали, по розовой лысине прыгали тени листьев.

— Кантака! — крикнул Бинабик. — Соса! — Кантака все еще рычала, но все-таки насторожила уши. — Соса айа! — Тролль похлопал себя по бедру пустой трубкой. Удар отозвался эхом. Кантака рыкнула в последний раз и, опустив голову, затрусила к Бинабику. Монах уставился на Саймона и тролля, как будто они были не менее устрашающими, чем волк, покачнулся и опрокинулся на землю.

Потом он медленно сел, с обиженным лицом ребенка, который ушибся, но еще не понял, что хочет заплакать.

— Милостивый Узирис, — прошептал он, когда путешественники направились к нему. — Узирис милостивый, милостивый… — Его выпученные глаза стали совсем дикими. — Оставьте меня в покое, вы, языческие чудовища! — закричал он и попытался подняться на ноги. — Убийцы! Ублюдки! Языческие ублюдки! — ноги снова отказали служить ему, и он сел. — Тролль, тролль-убийца! — Монах несколько порозовевший, глубоко вдохнул и, кажется, наконец собрался заплакать.

Бинабик остановился. Придерживая Кантаку за шею, он жестом послал Саймона вперед.

— Помоги ему, — сказал тролль.

Саймон медленно походил к монаху, стараясь изобразить на лице нечто, соответствующее улыбке друга, спешащего на помощь. Сердце его барабанило по ребрам, как дятел.

— Теперь все будет хорошо, — сказал он. — Все хорошо.

Монах закрыл лицо рукавом.

— Всех убили, хотите и меня тоже, да? — в его приглушенном голосе было больше жалости к себе, чем страха.

— Это риммерсман, — сказал Бинабик, — если ты еще не понимал сам, слушая как он дезавуирует кануков. Пфа! — тролль возмущенно хмыкнул. — Дай ему помощь встать, Саймон-друг, выводи его на свет.

Саймон взял одетого в черное человека за костлявый локоть и с трудом поднял на ноги. Когда он попытался подвести его к Бинабику, человек вырвался.

— Что ты делаешь? — завопил он, ощупывая грудь в поисках древа. — Заставляешь меня предать остальных? Никогда этого не будет, слышишь? Изыди!

— Других? — Саймон вопросительно обернулся к Бинабику. Тролль пожал плечами и почесал Кантаку за ухом. Она, казалось, улыбалась, как будто ее забавлял этот спектакль.

— Где-то есть еще кто-то живой? — мягко спросил юноша. — Мы поможем и тебе, и им, если это будет в наших силах. Я Саймон, а это мой друг Бинабик. — Монах подозрительно смотрел на него.

— С Кантакой, кажется, ты уже знаком, — добавил Саймон и тотчас же устыдился неуместной шутки. — Ну, кто ты и где остальные?

Монах, к которому постепенно возвращалось самообладание, окинул его долгим, недоверчивым взглядом, отвернулся и быстро глянул на тролля и волка.

Когда он снова повернулся к Саймону, лицо его стало гораздо дружелюбнее.

— Если ты и в самом деле… добрый эйдонит, действующий из милосердия, то я прошу прощения. — Тон его был принужденным, как у человека, не привыкшего извиняться. — Я брат Хенгфиск. А этот волк… — он отвел взгляд в сторону, — этот волк сопровождает вас?

— Да, — сухо сказал Бинабик, прежде чем Саймон успел вымолвить хоть слово. — Очень жаль, что она испугала тебя, риммерсман, но ты и сам можешь заметить, что она не причинила тебе никакого вреда.

Хенгфиск не ответил.

— Я слишком долго не видел моих подопечных, — сказал он, обращаясь к Саймону. — Мне пора идти к ним.

— Мы пойдем с тобой, — ответил Саймон. — Может быть, Бинабик поможет им. Он очень хорошо разбирается в травах и всяких таких вещах.

Риммерсман высоко поднял брови, отчего глаза его стали еще больше, и горько улыбнулся.

— Это добрая мысль, мальчик, но боюсь, что брату Лангриану и брату Дочиасу не помогут никакие… лесные припарки. — Он повернулся на каблуках, и, не очень твердо держась на ногах, пошел в глубь леса.

— Подожди же! — крикнул Саймон. — Что случилось с аббатством?