Правда, Аврага Дзагасан не любил воды. Но зато в океане обитал Йа Тайбрайя, так что все стихии были распределены.

Воспоминания о Йа Тайбрайя причинили Каэ сильную боль, но она постаралась скрыть это от своих спутников, чтобы не огорчать их лишний раз. Они и так слишком переживали за нее.

В Салмакиде продолжали твориться странные вещи.

Пускай и неопасные на первый взгляд, но Каэтану угнетала уже одна мысль, что что-то выходит из-под контроля, не подчиняется; и кто знает, каким окажется впоследствии, чью сторону примет?

Неуловимый Аннораттха обретал все большую известность. О нем с восторгом говорили все – жрецы, поэты, воины, лучники, меченосцы. И даже повара. Однако с того времени, как Каэтана захотела с ним познакомиться, он не попадался на глаза ни ей, ни ее друзьям. Оставался единственный способ – приказать доставить его для дружеской беседы связанным по рукам и по ногам, но она считала это чрезмерным проявлением любопытства. Никакой угрозы со стороны Аннораттхи она не чувствовала и решила предоставить событиям развиваться естественным путем.

Когда капитан Лоой прибыл из загородного поместья, где завершал лечение, она немедленно пожелала встретиться с ним. Они страшно соскучились друг по другу, и этикет на сей раз был нарушен. Каэ сжала Лооя в объятиях, стараясь не причинить ему боль, отчего они вышли не только порывистыми, но и весьма нежными. Присутствовавший при встрече Тиермес негромко хохотнул и пробормотал тихо, но так, чтобы Каэ услышала:

– Может, и мне получить ранение между лопаток? И глаза такого диковинного цвета.

Только тогда Каэтана всмотрелась в лицо капитана и поняла, что ее беспокоит с момента их встречи. Цвет глаз Лооя полностью изменился, и теперь они переливались всеми оттенками изменчивой морской волны. Но задавать вопрос об этом человеку, который побывал на краю смерти, а может и за ее краем, было неудобно, и она дождалась момента, когда осталась наедине со Жнецом.

– Скажи, Тиермес, человек, снова оживший, сильно меняется?

– Должен. Царство Мертвых не забывается бесследно. Правда, я почти не видел людей, вернувшихся оттуда. Наверное, братец Астерион сильно намудрил. Мне кажется, что он не забирал его у Смерти, я вглядываюсь в Лооя, но не вижу, чтобы он когда-то умирал.

– Нет?

– Нет, Каэ. Это что-то другое. Он выглядит как существо далеко уходившее – вот это будет вернее. Но он всегда оставался живым. И все же что-то мешает мне сказать, что Лоой просто излечился от тяжелого ранения.

– Почему?

– А ты сама не чувствуешь?

– Чувствую, иначе бы и не спрашивала тебя. Однако ты у нас специалист по таким вещам. А я только могу сказать, что в Лоое по-прежнему нет зла; что он наш друг – только странно изменившийся, как если бы... Только не смейся, Тиермес, если бы он был женщиной, я бы сказала, что в нем дремлет новая жизнь. Но поскольку это невозможно, то я не знаю, как это объяснить.

– А ты забудь о том, что это невозможно, – серьезно посоветовал Тиермес. – Просто рассказывай.

– В нем, словно во чреве матери, существует новая, абсолютно иная сущность. В ней нет зла и нет опасности для нас. Только Лооя она изменила. Но, как если бы это был недавно зачатый ребенок, я не слышу его самого – только дуновение дыхания, и не более. Потому я ничего не могу сказать о нем.

– Увидим позже, что это за существо, – успокоил ее Тиермес. – Обещаю тебе, что я стану приглядывать за Лооем, чтобы с ним ничего не случилось.

– Спасибо тебе, милый.

– Никогда не считал себя милым, – хмыкнул Жнец. Но видно было, что ему приятно это слышать.

Днем позже они почти забыли об этом разговоре, потому что внимание всех сангасоев было приковано к Теверу.

* * *

В бурной истории Варда княжество Тевер почти никогда не играло серьезной роли. Словно балласт на судне, плывущем посреди океана, оно занимало свое место – не больше, но и не меньше. Трудно сказать, почему никто и никогда не пытался его завоевать. Возможно, потому что князья Тевера, сами сознавая вечную шаткость своего положения, всегда заключали выгодные династические браки. Таким образом, на протяжении полутора тысяч последних лет государство постоянно находилось под опекой более могущественных соседей – либо Аллаэллы, либо Мерроэ.

Мерроэ особенно было заинтересовано в родстве с теверскими князьями, поскольку своего выхода к морю не имело: суда, спускавшиеся по Даргину в Коралловое море, неминуемо должны были проходить через границы Сарагана и Курмы, отчего товары обходились его купцам значительно дороже. Естественно, что Аллаэлла, безраздельно царящая на западных морских просторах, особенно в Зеленом море, находилась в более выгодном экономическом положении. Какое-то время короли Мерроэ полагались только на силу своего оружия, и на границе не прекращались вооруженные столкновения, хотя официально был заключен мир.

После двух или трех сотен лет такого сосуществования, когда ненависть между гемертами и аллоброгами была особенно сильной – ибо именно эти провинции чаще других подвергались нападению, – какой-то из очередных королей Мерроэ внезапно пришел к выводу, что Аллаэлла гораздо больше и – как это ни неприятно сознавать – сильнее.

Примерно в то же время ничего не представляющий из себя Тевер неожиданно даже для самого себя стал драгоценностью, которую все стремились присоединить к своей короне. Тевер предпочитал Аллаэллу в качестве своего сюзерена хотя бы из тех соображений, что граничил с провинцией алгонкинов. От Мерроэ же его отделял воинственный Сараган, который не допускал попыток северного соседа пробиться через его земли к желанному княжеству. Сараган реагировал однозначно – громил и крушил любых захватчиков, однако и Теверу доставалось на орехи – просто так, для острастки.

Во всех исторических хрониках Варда княжество Тевер упоминается вскользь, только в связи с какими-то более важными фактами. И тем не менее косвенно оно участвовало почти в каждом событии, которое отражалось на истории континета и мира в целом, даже если политики и историки этого не замечали.

Неизвестно, почему именно эта точка на карте Варда внезапно привлекла внимание Каэтаны. Но, отправляясь на Джемар в поисках пропавших бессмертных, она была окончательно уверена в том, что на юго-западе происходит что-то из ряда вон выходящее. И это по ее просьбе Змеебог направился туда, чтобы разобраться в том что еще, возможно, и не случилось.

Невидимый, он явился в Тур – столицу княжества ночью и стал прохаживаться по темным, едва освещенным улицам безо всякой определенной цели и смысла. Джоу Лахатал намеревался посмотреть, чем живет город.

Несколько часов прошли довольно заурядно, и Змеебог начал было скучать; а скучая, задумался, чем бы ему заняться. Стоило, наверное, вернуться к себе во дворец, успокоив Каэтану, что на сей раз ничего существенного в Тевере он не увидел и никакой опасности или явной угрозы не обнаружил. Что же касается обычного зла, то его с лихвой хватает в любых местах Арнемвенда; полностью искоренить тьму и мрак не только невозможно, но и не нужно, – Тевер ничем не отличается от остального мира, и, возможно, волновалась она зря. Но тут же сам себя строго одернул – прошли те времена, когда Джоу Лахатал сомневался в возможностях Богини Истины, и уж окончательно забылось то время, когда он осмеливался вставать у нее на пути.