— Что ж, спасибо, — ответила Хоури. — Благодарю за моральную поддержку.

— Черт! — отозвалась Вольева спокойно и тихо. — В моем плане обнаружился недочет. Полагаю, орудие воздействовало на Паучник каким-нибудь защитным излучением типа электромагнитных волн. Или так, или это радиация тяги, но что-то воздействовало на аппаратуру управления… — раздался звук — возможно, то была еще одна попытка задействовать стальные старинные переключатели на консоли. — Я хочу сказать, что мне, кажется, от него не оторваться. Я приклеилась к этому дерьму.

— Тогда отключи тягу. Это-то ты можешь сделать?

— Конечно, иначе как бы я могла убить Нагорного? — в голосе Вольевой явно ощущалась нехватка оптимизма. — Нет, тяга мне тоже не подчиняется, она, надо думать, была заблокирована, когда я ввела в действие программу «Паралич», — Вольева начала заикаться. — Хоури, положение кажется мне отчаянным… Если ты овладела корабельным вооружением…

Снова вмешалась Мадемуазель, чей голос звучал в мозгу Хоури очень серьезно.

— Она погибла, Хоури. И при том угле, под которым тебе пришлось бы стрелять, половина орудий не сработает, чтобы не нанести ущерба самому кораблю. Да и тебе самой, считай, повезет, если удастся остаться в живых, сокрушив корпус орудия из Тайника.

Она была права. Хоури и не заметила, как целые блоки потенциально пригодного вооружения отключились, так как она потребовала от них взять цель, расположенную в опасной близости от некоторых частей корабля. Остались лишь малые калибры, неспособные нанести противнику серьезный ущерб.

Может быть, именно поэтому что-то сдвинулось.

Неожиданно вооружение корабля оказалось скорее под контролем Хоури, нежели ее противников. И, как она поняла, тот факт, что оставшиеся системы были слабоваты в отношении залпового огня, оказал ей определенную услугу. Ее планы внезапно изменились. Теперь ей требовалась хирургическая точность, а не грубая сила.

В те мгновения, пока Мадемуазель еще не успела захватить обратно власть над бортовыми вооружениями, Хоури изменила систему их наведения и ввела команды, обеспечивающие их перевод на новые цели. Ее приказы были точны до предела и требовали безукоризненного и немедленного выполнения. Орудия, которые только что двигались как в тумане, сейчас мгновенно развернулись на цели, выданные им Хоури. Но этой целью был вовсе не монстр из Тайника, а нечто совершенно иное.

— Хоури, — начала было Мадемуазель, — я уверена, что тебе следует все хорошенько обдумать, с учетом…

Но Хоури уже открыла огонь.

Жгуты плазмы рванулись к орудию из Тайника, но не непосредственно к нему, а к тем тяжам, которые соединяли его с Паучником. Они аккуратно срезали все восемь ног, а затем и четыре тяжа, к которым крепились «кошки». Паучник метнулся в сторону от смертельно опасного луча тяги, его ноги были обрублены до колен.

Что же до орудия из Тайника, то оно влетело в луч, подобно бабочке, коснувшейся раскаленной лампы накаливания.

Дальнейшее заняло всего лишь несколько мгновений, продолжительность которых вряд ли могли бы определить человеческие органы чувств. Хоури и потом не могла припомнить ни их последовательности, ни их сути. Материальная оболочка орудия исчезла в одну миллисекунду, вскипев клубами пара, состоявшего исключительно из атомов разнообразных металлов. Было совершенно невозможно утверждать, что виной этого кипения и всего последующего было прикосновение к лучу. Возможно, уже к моменту начала разрушения орудие начало выворачиваться наизнанку.

В любом случае события наверняка разворачивались не так, как могли бы предположить проектировщики орудия.

Одновременно — или почти одновременно — то, что осталось от орудия под его улетучившейся оболочкой, вырвалось наружу в виде извержения гравитации, изрыгнувшего раскаленное пространство-время. Что-то жуткое происходило с материей в непосредственной близости от орудия из Тайника, причем явно не то, что должно было произойти. Радуга изогнувшихся звездных лучей приобрела почти шаровую форму, обволакивая корчащуюся массу плазмы-энергии. Какое-то мгновение сферичная радуга была устойчива, но тут же она стала пухнуть, осциллируя точно мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть. А затем, в какую-то ничтожно малую частичку времени, сфера рухнула и с растущей по экспоненте скоростью исчезла.

И тут же исчезло все остальное, не оставив даже обломков, даже пыли — просто усеянный звездами кусок космоса.

Потом появился слабый отблеск, смахивавший на ультрафиолет. Сияние стало расти, превращаясь в яркую зловещую сферу. Волна вспухающей плазмы ударила по кораблю, сотрясая его с дикой силой. Хоури почувствовала этот удар, даже сидя в своей Оружейной в кресле на растяжках. На дисплеях помчалась информация — хотя Хоури в этот момент меньше всего мечтала о знаниях, — что взрыв лишь слегка повредил некоторые корабельные системы и что имел место короткий пик подъема радиации, который теперь миновал, и радиационный фон близок к норме. Гравитационные показатели тоже в норме.

Пространство-время было пробито на квантовом уровне, благодаря чему наблюдался ничтожный выброс энергии Планка. Ничтожный, разумеется, в сравнении с обычными потоками энергии, присутствующими в пене пространства-времени, но за пределами оболочки корабля этот ничтожный выброс был как взрыв атомной бомбы в соседней комнате. Пространство-время мгновенно залечило раны, залатав разрывы до того, как могли возникнуть вредные последствия, оставив лишь несколько лишних монополей Дирака, квантовый мусор черных дыр малой массы и других аномальных и экзотических частиц как свидетельство, что произошло нечто необычное.

Орудие из Тайника сработало неудовлетворительно.

— Ну и ладно, — сказала Мадемуазель, причем ее голос звучал скорее разочарованно, чем как-то иначе. — Надо думать, ты гордишься сделанным.

Но в ту минуту внимание Хоури было занято другим: через виртуальное пространство Оружейной к ней рвалась пустота. Она попыталась отодвинуться, разорвать связь…

И не успела.

Орбита Ресургема, год 2566-й

— Кресло мне, — сказала Вольева, входя в капитанскую рубку. Укрепленное на журавлиной шее кронштейна, кресло послушно скользнуло к ней. Она застегнула на себе ремень, а затем отправила кресло подальше от стены, пока наконец оно не стало вращаться вокруг огромного голографического изображения сферы, занимающего всю середину большого помещения рубки.

Сейчас сфера показывала Ресургем, но зрители вполне могли бы принять его за увеличенное в несколько сот раз глазное яблоко мумифицированного древнего трупа. Вольевой было известно, что это не просто точное изображение Ресургема, найденное в архивах. Оно было сделано в реальном времени с помощью тех самых камер, которые в эту минуту глядели вниз с корпуса корабля. Ресургем никак нельзя было назвать красивой планетой. Если не считать грязно-белых ледниковых шапок на полюсах, общий тон поверхности был тоскливо-серым. Некоторое разнообразие вносили лишь ржавые струпья да несколько голубоватых пятен в экваториальной зоне. Океаны еще прятались подо льдом, так что пятнышки открытой воды почти наверняка были обязаны своим возникновением искусственному подогреву, предотвращающему замерзание. Тепловая энергия передавалась либо по системам теплотрасс, либо вырабатывалась на местах путем сложных процессов метаболизма. Были и облака, но преимущественно в виде редких высоких перистых плюмажей, а не громоздких кучевых структур, которые обычно формируются у планет с атмосферой над водными пространствами. Ближе к ледяным шапкам облаков становилось больше, да и над населенными пунктами наблюдались их небольшие клочковатые скопления. Видимо, там на фабриках или вырабатывался пар, или лед сублимировался в воду, кислород и водород. Тут же находились и редкие полоски растительности, достаточно крупные, чтобы их можно было рассмотреть и без увеличения масштаба изображения планеты. Других свидетельств человеческой деятельности видно не было, за исключением огней на теневой стороне, которая сменялась каждые девяносто минут. Даже при сильном увеличении населенные пункты было трудно заметить, поскольку они — за исключением столицы — были погружены в почву. Часто дома вообще не поднимались над поверхностью — над ней виднелись разве что антенны на крышах, да посадочные площадки и скромные полоски теплиц. А вот столица…