– Глобус, врежь ему на три четверти от края!

– Слушаюсь, сэр!

Водитель микроавтобуса, не ожидая подвоха, среагировал поздно и не успел увернуться от атаковавшего его монстра. На этот раз удар был чувствительным, сказалась усиленная рама микроавтобуса. Встав от удара на передний бампер, он свалился на блок и покатился в кювет. С преследовавших «сьерр» по задним колесам трейлера ударили из дробовиков.

– Кстати, Глобус, у тебя есть оружие?

– Так у вас же вон – автоматы, сэр… Вам, кстати, куда?

– Направо, дорогой…

Громко рокоча прогревшимся мотором, трейлер выскочил на шоссе. Проезжавшие мимо машины испуганно шарахнулись, уступая ему дорогу.

Не отставая ни на метр, пара приземистых «сьерр» преследовала набирающий скорость трейлер. Обгонять грузовик они пока не решались, но понемногу подбирались ближе, словно касатки к агонизирующему киту.

– Ну так как насчет дробовика, парень?

– Под сиденьем, сэр! Восьмизарядный «шклас», все патроны – на картечь!

– Годится… Ну-ка, привстали, ребята.

Джек и Рон приподнялись, и Гастон вытащил из-под сиденья дробовик шестого калибра.

– Мамочка моя! – не удержался Рон. – Эта пушка расшибет тебе плечо, Кен!

Не расшибет, у нее жидкостный компенсатор! – сообщил Глобус.

– Зато какая мощь… – любовно глядя на монстра среди дробовиков, сказал Гастон. – Подайся вперед, брат Глобус…

Шофер пригнулся к рулю, а Гастон приоткрыл окно и выставил «шклас» наружу. Поймав на мушку капот пошедшей на обгон «сьерры», он нажал спусковой крючок.

Чудовищная отдача отбросила его назад, грохнувшись затылком о лобовое стекло, майор обрушился на колени Джека и Рона.

– Мамочки родные… – покачал головой Рон и, привстав, посмотрел в зеркало заднего вида. Сорванный капот «сьерры» кувыркался в воздухе, а по дороге рассыпались куски ее мотора.

– Готов! – заорал Глобус – Ну, что я говорил?!

Растирая плечо, майор поднялся на сиденье и тоже взглянул в зеркало заднего вида. Дымящийся корпус подбитой «сьерры» юзом шел по встречной полосе.

– Ничего не сломал! – немного удивленно произнес Гастон.

– Я же говорил – жидкостный компенсатор!

– Да… – Заметив, что вторая «сьерра» не пытается идти на обгон и как-то увяла, Гастон откинулся на спинку сиденья.

Через полминуты, словно очнувшись, он сказал:

– Сейчас мы провернем один фокус, брат Глобус…

– Какой, сэр?

– Ты должен притормозить на ближайшем повороте и высадить нас…

– А потом?

– Двигаться прежним курсом километров пять…

– А потом?

– Поедешь по своим делам.

– Слушаюсь, сэр.

– Впереди поворот! – воскликнул Рон, который лучше всех ориентировался в дорожных знаках.

– Приготовься, Глобус, возле заправки мы соскочим.

На столе зазвонил диспикер. Сигнал соответствовал закрытому каналу спецсвязи. Рука с наманикюренными ногтями и с массивной платиновой печаткой на безымянном пальце потянулась к трубке, на оголившемся манжете в запонке блеснул бриллиант.

– Алло, слушаю…

– Это Сигал, сэр.

– Слушаю, капитан.

– Они ускользнули, сэр.

– Как это могло случиться?

– Вы не предупредили о том, что это за люди, сэр. – От отчаяния капитан Сигал стал дерзить начальнику бюро контрразведки.

– У вас потери, капитан?

– Да, и очень большие… Шестеро убитых…

– Это много, – фальшиво пособолезновал полков ник Чейни, хотя полагал, что Гастон убьет больше.

Когда– то он был лучшим чистильщиком в управлении, а полковник был его напарником.

А раненых сколько?

– Уже четырнадцать…

Полковник вздохнул:

– Ладно, Сигал, я прикажу поднять вертолеты, а вы, будьте добры, проследите за тем, чтобы они были наведены на цель.

– Слушаюсь, сэр.

Сложив диспикер и убрав его в карман, капитан перешел шоссе и остановился возле трейлера, с большим трудом остановленного засадой. Лобовое стекло кабины было разбито и высыпалось внутрь, на залитое кровью тело водителя, моторный отсек дымил, в него попало не менее полусотни бронебойных пуль. Капитан надеялся, что подписанные на ликвидацию тоже окажутся здесь, но просчитался – в кабине оказался только водитель.

Знать бы, что он один, можно было взять его живым, а теперь он уже не скажет, где высадил пассажиров, сколько их было.

Подъехала полицейская машина, из нее выскочил лейтенант. Наткнувшись носом на удостоверение Четвертого управления, он смутился и, откозыряв, уехал.

«Вот невезуха», – подумал капитан, еще раз оглядывая изрешеченную кабину грузовика.

Целую неделю люди сеньора Марино обшаривали побережье метр за метром, но тщетно – Джек Зиберт и Рон Барнаби словно под землю провалились. Удалось найти троих сбежавших бухгалтеров семьи и одного прокурора, приговоренного сеньором Марино еще семь лет назад. Эти находки были приятны – он присутствовал на казнях всех четверых, однако, кроме удовольствия, никаких дивидендов сеньору Марино это не принесло, а ему так хотелось денег, по-настоящему больших денег. Ситуация складывалась совершенно неправдоподобная. Пропажа людей или бегство врагов случались и прежде, однако всегда оставались какие-то следы, намеки, свидетельствовавшие о том, куда могли подеваться беглецы, здесь же был абсолютный вакуум. Чистый лист.

Сеньор Марино пребывал в дурном расположении духа, пока однажды не пришло обнадеживающее сообщение. Один из его капитанов, принявшись от полной безысходности шерстить торговцев крадеными часами, вышел на поставщика крупных партий, некоего Шляпника. Этот человек был малоизвестен, поскольку принадлежал к бывшим осведомителям полиции, а у них имелась собственная структура и иерархия.

Шляпника взяли и привезли в «Марино-палас», где он, поняв, с кем имеет дело, рассказал без утайки о бизнесе по торговле органами и о том, куда подевались Джек и Рон.

На остров Макирон тотчас были отправлены люди, однако через несколько часов они связались к сеньором Марино и сообщили, что там уже ничего нет, кроме нескольких человек из военной полиции, которые охраняют улики. Они рассказали, что узники развезены по госпиталям, и по всем фактам нарушений закона проводится расследование, а еще поведали о большом количестве жертв боестолкновения – с острова вывезли десятки убитых.

Когда люди сеньора, по дружбе, подарили военным полицейским полтысячи батов, те стали вспоминать все, что слышали хоть краем уха. Их память стала работать значительно лучше, и они воспроизвели несколько невнятных рассказов узников, обобщив которые, можно было понять следующее. Однажды ночью в лагере вспыхнул бунт. Бой неизвестных бунтовщиков с ротой охраны продолжался несколько часов, в результате чего остатки охраны ушли на северное побережье острова. Победители же дождались вертолета и на нем отбыли на «большую землю». Поскольку это была самая внятная информация из того, что прежде получал сеньор Марино, он поделился ею с Сутулым.