Местная анестезия не успела подействовать до конца – Постум чувствовал боль, когда скальпель хирурга проникал глубже. Острую боль, от которой плавилось все внутри, а тело превращалось в студень. Но хирург не стал ждать, пока ткани окончательно онемеют. Когда осколок рванули наружу, Постуму показалось, что вместе с металлом из его тела выдёргивают кусок мяса, он зарычал и подался вперёд, и лишь ремни его удержали. А потом он стал проваливаться в пустоту. Она напоминала чёрную мятую бумагу, и её острые края резали плоть. Она вся была – острие. Запах нашатырного спирта смыл чёрный налёт, и Постум выплыл назад – в явь, на яркий свет, к острым запахам лекарств и стонам раненых.

– Ну, можешь встать? – спросил медик. – Рана-то ерундовая.

Повязка не давала пошевелить правой рукой. Двигаться не хотелось. Ничего делать не хотелось. Было одно желание – заползти в какую-нибудь щель и выжить.

– Ещё укол, – прошептал он распухшими непослушными губами. Ему казалось, что губы шлёпают друг о друга, как две подушки.

Медик повиновался. Зелёная его туника была забрызгана бурым. Самое мерзкое, что Постум ранен в спину. Теперь все будут судачить о том, что император ранен в спину.

– Крот!

Преданный охранник тут же возник рядом. Держась здоровой рукой за могучее плечо Крота, Постум шагнул из палатки. Показалось, что он шагнул в пустоту и летит, летит. Но Крот ухватил его за руку и удержал от падения.

Гепом подхватил с другой стороны с ловкостью и проворством гения. Хорошие у него ребята. Прежде вместе пировали. А теперь вместе пожаловали в Тартар. Бенит – идиот. Все идиоты. И Постум – тоже.

– Представляешь, этот разведчик, которого мы спасли, сообщил, что монголы перешли реку вброд на конях выше по течению и решили зайти нам в тыл через болота, – захлёбываясь, рассказывал Гепом. – Там дорог нет – одни тропы, танки и артиллерия не пройдут. А лошадки проскачут. Если бы не этот парень и не ты… они незаметно очутились бы у нас за спиной. А так наша артиллерия их накрыла. Стреляли шрапнелью. Снаряды рвались на высоте двадцати футов. Всадников разрывало на части, а лошадей калечило. Ты бы слышал, как кричат лошади… Именно кричат…

– Проводи меня к Рутилию, – приказал император Кроту.

Сам он плохо помнил, где находится принципарий. Он вообще не понимал, что происходит. И чувствовал себя идиотом. Но Крот молодец, Крот знал, где искать префекта претория.

Худое лицо Рутилия казалось каменным. Он лишь глянул на подошедшего Постума краем глаза.

– Бывает такое. Шальная пуля. Но возвращаться сюда не стоило, – Рутилий цедил слова. При этом адъютант ему что-то докладывал. Что – Постум не понимал. Он слышал лишь биение крови в ушах.

Пуля была не шальная. Пуля очень даже ожидаемая. Из боекомплекта самолёта.

– Я – чокнутый, – отвечал Постум и зачем-то поглядел на префекта в бинокль.

Сначала чрезмерно приблизил, так что стали видны капли пота на скуле, потом перевернул бинокль и отдалил.

– Монголы наводят понтонные мосты через реку. Наши бомбят непрерывно, но ночью «Аквила» вряд ли сможет им помешать. К утру они все равно переправятся на наш берег.

Постум сел в угол, прислонился к стене. Теперь его задача – не мешать Рутилию. Префект претория (он в самом деле префект претория, хотя и не утверждён ещё) и так знает что делать. И Камилл знает. И Элий… Один Постум не ведает, куда ему податься. Император! Ха… Мечтает о коне, о скачке.

Постум не помнил, как вытянулся на походной койке Рутилия и заснул. Крот накрыл его одеялом.

И едва император смежил веки, как услышал ржание коня…

«Скорее! – кто-то толкнул его в спину, как раз туда, где была рана. – Ты мне нужен, Август! Нужна та часть меня, что досталась тебе! Скорее! Мы не можем проиграть!»

Рутилий не ошибся. На рассвете танки монголов были уже на этой стороне Жёлтых вод. В основном это были все лёгкие машины, которые вспыхивали от одного точного попадания снаряда. Но их было много, слишком много… И среди них, собранные в кулак, шли средние танки, чью броню не могли пробить обычные пушки. Напрасно римляне поливали их огнём артиллерии – стальные монстры продолжали ползти. Двухдюймовка, что стояла всего в нескольких шагах от окопа преторианцев, выплёвывала один снаряд за другим. Едущий прямиком на окоп лёгкий танк загорелся, второй въехал в ближайший овраг и замер. Но тяжёлый, покрытый стальной броней монстр полз, не обращая внимания на снаряды, что сыпались на его броню.

– Хорезмская сталь… – простонал в отчаянии артиллерист.

Пушка стреляла уже почти в упор – сотня футов, полсотни… всего несколько шагов. Артиллеристы кинулись врассыпную, чтобы не угодить под гусеницы. Танк опрокинул пушку, будто игрушечную. И тут снаряд угодил ему в гусеницу. Стальной монстр остановился. Башня, скрежеща, медленно повернулась. Залаяли пулемёты. Пули поднимали фонтанчики земли возле самого бруствера.

Из окопа швырнули одну связку гранат. Не добросили. Взрыв не причинил танку никакого вреда. Вторая связка. Вспышка. Грохот взрыва. Башню заклинило. Однако пулемёты продолжали стрекотать. Один из преторианцев выскочил из окопа и кинулся к танку. Фонтанчики земли взметнулись рядом с ним. Мимо!

Парень вмиг вскарабкался на броню, рванул кольцо и засунул гранату в короткое дуло гаубицы. В следующий миг римлянин уже катился по земле. Взрыв. И тут же второй – следом сдетонировал снаряд в казённике. Люк распахнулся с грохотом, будто заслонка в печи, выбитая огнём. Башню сорвало. Танк превратился в пылающий факел.

А в окопе ржали, свистели. У одного из преторианцев была при себе фотокамера, и он стал спешно фотографировать горящее чудище.

Пытаясь пройти через левый фланг римлян, защищённый болотами, монголы кидали под гусеницы танков солому – кипу за кипой, гатили дорогу брёвнами. Но все решало время – с неба на них обрушивались пикировщики. Несколько средних танков подобрались почти к самому лагерю римлян. Но, слишком тяжёлые для болотистой почвы, они застряли в трясине, и артиллерия легиона накрыла их огнём.

На правом фланге был настоящий Тартар. Если бы Флегетон вырвался из своего подземелья и обрушился на поверхность земли, наверное, это выглядело бы так же. Бетонные блоки привезли сюда, на берег, для постройки нового моста. Теперь из них получился отличный дот.

Уже с десяток подбитых танков застряли перед укреплениями когорты Неофрона. Чёрный дым застилал все вокруг. Неофрон прислушивался. В дыму он различал шум работающих танковых двигателей. Но вторая колонна не спешила с атакой. Значит, пойдёт пехота… и ребята с огнемётами – впереди.

И тут раздался чудовищный, воистину звериный рык. Квинт, решив, что пришёл последний его час, упал на дно окопа.