Допрос Дрынько, частично подтвержденный словами его молодого водителя, выявил интересные для Олега подробности жизни местной партноменклатуры перед войной и на первом ее этапе.

«Ну прямо как в мое время, только партийные билеты другие. Кто-то воюет, а кто-то на этом наживается. Спасибо отцу Михаилу, вовремя меня остановил. Мог бы действительно грех на душу взять», – подумал про себя Уваров.

Как показал Дрынько, находившееся в полуторке имущество в действительности принадлежало не ему, а шурину, родному брату его жены, работавшему вторым секретарем райкома партии в их районе. Сам Дрынько действительно числился завхозом этого райкома. Шурин устроил перед самой войной. Это подтверждали и документы, найденные в портфеле. До райкома Осип Давыдович был простым завскладом на межколхозной МТС.

Его шурин в начале тридцатых годов работал в областном НКВД, занимался конфискованным имуществом арестованных, которое продавалось по бросовым ценам в специальных магазинах для своих сотрудников и местной партноменклатуры. Затем, в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, по болезни, а может быть, и по другой какой причине, Дрынько точно сказать не мог, шурин уволился из органов, и его устроили в райком на малой родине – тогда было расширение и ощущалась острая нехватка партийных кадров.

«Скорее всего, почувствовал, что ежовщине кирдык, вот вовремя и смылся», – вспомнил историю Уваров.

Когда началась война, шурин бойко включился в организацию вывоза народного имущества на восток страны, при этом не забывая и про себя. Он занимался оформлением документов и разрешений. Имея опыт и создав систему – «для скорейшего решения вопроса», он нажился и на войне. В первые военные дни они сразу отправили свои семьи подальше в глубь страны. Но вот вовремя уехать сами и вывезти свое добро не успели. При немецком авиационном налете брат жены неудачно высунулся на улицу и получил осколок в бок. Попав в госпиталь, шурин обо всем рассказал своему ближайшему родственнику Дрынько, через свои связи помог оформить необходимые документы и отправил его на восток. Что было дальше, Дрынько уже никогда не узнает, так как попал сюда.

– Почему людей обирали? – строго спросил Уваров.

– Шурин сказал, чтобы я продукты никому не отдавал. Мол, нам самим пригодятся. Но не мог я так. Люди есть просили. А чтобы родственник не ругал, я менял хлеб на вещи, – оправдывался Дрынько. – Но я только на вещи, на вещи… А все остальное – это не мое! Это все шурин! Все он, когда еще в НКВД работал!

– А плуг и бороны ему зачем? – недоумевал Бондарев.

– А это не он, а я виноват, – пояснил Дрынько. – Машину с водителем со своей бывшей МТС я взял. Всех на войну забрали, вот молодой водитель с полуторкой и остался, один. Он как раз с какого-то колхоза приехал, мы его сразу загрузили, и в путь. А плуг и бороны выгрузить забыли.

Немного подумав и шепнув что-то на ухо Бондареву, в ответ тот только кивнул, Уваров решил:

– Хорошо. Суд отменяется… Пока… Поступаете в распоряжение нашего начальника тыла Ярцева. Все имущество и продукты, найденные у вас, конфискуются как незаконно приобретенные. Возражения есть?

– Нет! Нет! – радостно завопил Дрынько. – Я на все согласен!

– Тогда идите…

Не успели разобраться с выявленным мародером, как прибежал сияющий начальник связи Дулевич:

– Товарищи командиры, Новицкий с Синяковым на связь вышли!

– Ну и…

– Дорогу они нашли! До-ро-гу!

– Какую дорогу? – не понял подошедший капитан Невзоров. – Излагайте яснее, господин поручик!

Не обращая внимания на старорежимное обращение, Дулевич радостно воскликнул:

– Выложенную каменными плитами! Люди! Здесь есть люди!!!

– Мы с вами тоже люди. И мы тоже здесь, – осадил его Уваров. – Остыньте, старший лейтенант, и доложите, что вам передали по рации.

Успокоившись, Дулевич пояснил:

– Наша первая разведгруппа нашла перевал в горах, что окружают это озеро. За перевалом обнаружили долину с хорошим выпасом, это ротмистр так передал. Они вышли на небольшую, но бурную речку, что течет через долину, а недалеко от нее проложена дорога из каменных плит. Группа разделилась. Синяков сейчас на мотоцикле возвращается к нам. Ротмистр послал две группы вверх и вниз по реке. Сам, с рацией, ждет нас на месте. Какие будут приказания?

Немного посовещавшись, совет принял решение оставаться на месте до утра. С первыми лучами солнца выдвигаться по разведанному маршруту. Следующий лагерь установить в месте, указанном ротмистром Новицким.

– А что вторая группа, Антоненко? На связь вышли или нет?

– Пока тишина. Даже не отзываются.

Прощаясь с отцом, Максим растрогался:

– Батя, вдвоем мы здесь очутились. Береги себя!

– Не боись, сынок. Антоненки нигде не пропадали, – успокоил сына Николай и серьезно добавил: – Держись Олега, с ним не пропадешь. Это если что! Ты у меня уже взрослый, своя голова на плечах. Будь мужиком! И прости, если что не так.

В первую ходку на лодке к каменному входу отправились Антоненко-старший и его подчиненный Нечипоренко.

Вход в подземелье действительно оказался таким, как описал его Нефедов.

«Не соврал, чертяка», – усмехнулся Николай.

Стены, дно и потолок были полностью выложены большими гранитными плитами, без малейшей шероховатости на них. Местами они были покрыты мохом, из щелей прорастали мелкие травинки. Все плиты были прямоугольной формы и идеально подогнаны друг к другу. Между ними даже лезвие ножа не проходило, не то чтобы ладонь. И что удивительно, плиты лежали одна на другой без малейших признаков скрепляющего их раствора.

Вода под лодкой отличалась необыкновенной прозрачностью и чистотой. Казалось, до дна можно достать рукой, только протяни…

– Несколько десятков тонн весом каждая плита-то будет! – с восхищением прошептал Нечипоренко. – И как только их здесь установили? Мы в будущем, Николай Тимофеевич?

– Я столько же знаю, как и ты! – грубо ответил Антоненко. Его немного пугал и одновременно раздражал открытый ими тоннель. Кто смог так его построить, черт их разберет! – Лучше гляди в оба!

– Смотрите! Смотрите, товарищ подполковник! – вдруг удивленно воскликнул Нечипоренко, показывая рукой влево и освещая фонарем указанное им место. – Там пристань или что-то вроде того!

Проплыв больше ста метров, они обнаружили небольшой выступ. Он также был изготовлен из гранитной плиты, длина которой не превышала десяти метров, а ширина двух. Плита возвышалась над водой на полметра.

Осмотревшись кругом, они увидели, что выложенный плитами тоннель закончился. Дальше шел аккуратный трапециевидной формы вырез в скальных породах размером примерно семь на пять метров. Стены были гладкими и выглядели так, будто покрыты глазурью или отполированы. Складывалось такое ощущение, что строители тоннеля не бурили или сверлили скалу, а просто изъяли из материи материковой плиты элемент пространства, и все. Тоннель прямо уходил дальше, в глубину скалы, постепенно опускаясь. По нему текла вода; только слева, возвышаясь на пятьдесят сантиметров над ней, имелась гранитная дорожка в полтора метра шириной. Она также уходила вдоль этого рукотворного водного канала в темноту.