Пахло медом, корицей и яблоками от многочисленных корзин, расставленных у стены кухни. Должно быть, кухарка как раз собиралась наготовить пастилы и джема на зиму.

Я невольно сглотнула слюну (вставать пришлось в несусветную рань, и позавтракать я не успела) и украдкой осмотрелась по сторонам. В замке почти ничего не изменилось, хотя тут наверняка десятилетиями ничего не меняется.

Трубы зычными медными голосами собирали всех обитателей Мэлоуэна от мала до велика. Во дворе их поджидал важный королевский судья в мантии и парике, окруженный целым сонмом секретарей, приставов и прочей мелкой бюрократической шушеры.

Последними вниз спустились заспанный барон и Хелен в кое-как надетом платье. Больше в замке господ не осталось — Джорджина и Майкл, сыграв очень скромную свадьбу, уехали обживать свой крошечный коттедж на другом конце страны. Поглядим, как ей понравится пресловутый рай в шалаше. Барон скрепя сердце также выделил небольшую ренту матери при условии, что ноги ее не будет ближе чем на сто миль от замка. Зато в Мэлоуэн зачастила Николь, и злые языки поговаривали, что скоро она снова превратится из мисс Тейт в баронессу Мэлоуэн.

Через неделю после моего побега я получила покаянное письмо от Фицуильяма. Барон приносил свои глубочайшие извинения за ту безобразную сцену, заверял, что такого не повторится, и убеждал в своей готовности выплатить любую компенсацию и признать любой иск. Чем я, кстати говоря, и воспользовалась.

Я ответила в духе «кто старое помянет — тому глаз вон», и между нами даже завязалась переписка. Фицуильям по первому требованию прислал копию письменного признания свекрови с подробным описанием обстоятельств нашей с ним «свадьбы», а также подтвердил, что брак фактически был заключен только на бумаге. В общем, был вежлив и предупредителен.

Два месяца, пока длились юридические проволочки, тянулись бесконечно. И вот наконец я снова в замке. Я стояла чуть в стороне, рядом с немилосердно зевающим королевским магом (жизнерадостным типом лет пятидесяти) и двумя бойкими журналистами, которые что-то строчили в блокнотах.

Слуги косились на меня и перешептывались. Бетти сделала книксен; дворецкий неодобрительно поджал губы; повариха широко улыбнулась. Барон, не посвященный в мой план, даже дернулся подойти, но вовремя сообразил, что это будет расценено как неуважение к высокому суду. Хелен растерянно хлопала глазами, толком не проснувшись. Мы с ней виделись на прошлой неделе, обсуждали последние детали ее грядущего путешествия, но о своих делах я и словом не обмолвилась. Сюрприз!

Донал застыл за спиной барона, не в силах оторвать от меня глаз, и даже не услышал оклика Фицуильяма. Лишь когда тот раздраженно повторил, Донал встряхнулся и отвел взгляд.

Трепетали на ветру знамена, важничали разодетые королевские чиновники и гвардейцы в парадной алой форме, ярко блестели медные трубы.

Рев труб умолк, и вперед выступил осанистый королевский глашатай.

— Слушайте, люди замка Мэлоуэн, и не говорите, что не слышали! Мы прибыли сюда, чтобы объявить волю его величества!

Люд почтительно внимал, временами переглядываясь и перемигиваясь. Фицуильям, побледнев, вытянулся по струнке, Хелен сжала кулаки.

Глашатай развернул церемониальный свиток с сургучной печатью на веревочке и, откашлявшись, зачитал:

— Отныне и впредь волей его величества род Скоттов лишен титула баронов Мэлоуэнов. Отныне и впредь род Скоттов лишен земель, владений и привилегий.

В толпе разнесся гул, но быстро стих, когда гвардейцы ударили о булыжники древками алебард.

— Высочайшей волей его величество повелел убрать с герба баронов Мэлоуэнов полосу bend sinister, тем самым смыв с рода баронов клеймо незаконнорожденности. Отныне и впредь, — продолжил глашатай, никак не реагируя на перешептывания, — титул барона Мэлоуэна вместе со всеми причитающимися владениями и привилегиями передается человеку, сейчас именующему себя Донал Грин.

Что тут началось! Гвардейцам еле-еле удалось навести порядок. Слуги смотрели на барона — уже бывшего — с сочувствием, кухарка даже всплакнула.

Я же хмыкнула, вспомнив, что мне растолковал мамин знакомый судья. При желании историю Донала можно было продать журналистам, но этот вариант я оставила на крайний случай. Газеты раструбили бы на всю страну, что древнего вождя скоттов триста лет держали в рабстве. У горцев сейчас и без того неспокойно, так что скандал на эту тему был бы королю очень некстати. Его величество сделал ход конем, и теперь репортеры в красках распишут, как он мудр и справедлив.

— Фицуильяму Скотту, — повысил голос глашатай, — передается в личную собственность конный завод, находящийся на землях баронства.

Вперед выступил Донал. На меня он больше не глядел, все внимание уделяя только судье в пышном парике с буклями.

— Ваша честь, я хочу отказаться от титула.

— На каком основании? — поинтересовался судья, поправляя мантию. — Его величество был потрясен этой историей. Вы стали жертвой запретного ритуала и принуждены были много столетий служить роду Скоттов. Да, рабом вас сделала Аннабель, зато ее потомки ничего не предприняли, чтобы это изменить. Королевский суд тщательно проверил эти сведения, и они подтвердились.

— Мы думали, что ведется расследование только по Адаму, — подал голос Фицуильям, но его проигнорировали.

Донал дернул щекой.

— Я ведь почти призрак, зачем его величеству такой барон? К тому же я хранитель рода Скоттов и без служения им просто развоплощусь.

— Позвольте с вами не согласиться! — живо вмешался маг, подавшись вперед. Мантия туго обтягивала его упитанный живот. — Да, вы хранитель, однако при определенных условиях можете получить свободу. Правда, при этом вы лишитесь своего бессмертия. Тут ничего не поделаешь.

Донал выпятил подбородок и упер кулак в бедро.

— Заклятие Аннабель завязано на крови.

— Вот именно! — воздел палец маг. — Она привязала заклятие к крови вашего сына. Любопытное решение, хоть и рискованное. Зато это заклятие можно точно так же снять!

Донал нахмурился еще сильнее.

— В Скоттах моей крови капля, они не подойдут.

Слуги внимали этому захватывающему разговору, раскрыв рты. Еще бы, такие интригующие подробности!

— Не проблема, — отмахнулся маг. — Заклятие спадет, когда ваша жена родит сына. Зачать его желательно в месте его привязки, учтите. Кстати, молодой человек, — повернулся он к Фицуильяму, — о вашем проклятии я тоже наслышан. Жаль, что мне уже не доведется его исследовать.

— Почему? — чуть заторможенно удивился Фицуильям. Его можно понять, такие новости с утра пораньше.

Злым он не выглядел, скорее ошарашенным и… да, приятно удивленным. Сбылись мечты несостоявшегося ветеринара! И от докуки-баронства избавили, и конный завод пожаловали. Живи и радуйся. Осталось только жену заменить, но за этим дело не станет.