в симпатизирующих профсоюзам даже стреляли; при этом зарплаты рабочим подняли на десять процентов, а рабочий день сократили до восьми часов. Ещё Бауэрс хотел открыть магазины для сотрудников, которые принадлежали бы компании. Но для охраны труда не делалось ничего. 31 января 1910 года на одной из шахт произошёл взрыв, погибли 79 человек. Бауэрс обвинил во всём беспечность шахтёров. В ответном письме от 7 февраля Джон-младший вообще не упомянул об этой трагедии, затрагивая лишь экономические вопросы и статистические показатели. Рокфеллер-старший собирался продать «КФА» тресту «ЮС стил», как только за неё можно будет взять приличную цену, а для этого надо было выйти из минуса.

Но такое равнодушие к жизни горняков можно было объяснить и тем, что как раз в то время Джон-младший неожиданно занялся решением другой социальной проблемы.

В 1909 году в журнале Макклюра вышла статья Джорд-жа Кибба Тёрнера «Дщери бедноты: История развития Нью-Йорка как ведущего мирового центра белого рабства под властью Таммани-Холла». Под «белым рабством» подразумевалась проституция, а Таммани-Холл — влиятельная политическая структура демократов, имевшая «клубы» в каждом районе Нью-Йорка. Тёрнер клеймил в основном эмигрантов: евреев из Восточной Европы и итальянцев, поставлявших живой товар в дансинги и дома терпимости: первые действовали обманом, обещая девушкам жениться, взять их на содержание, найти им хорошую работу, а потом отправляя на панель, вторые — силой. Эта статья наделала много шуму, и через два месяца после её публикации судья Томас О’Салливан, поддерживавший Таммани-Холл, учредил специальное Большое жюри для расследования ситуации. В январе 1910 года он предложил Рокфеллеру-младшему стать председателем Большого жюри, а все его возражения о полной неосведомлённости в этом вопросе отмёл одной фразой: «Ваш долг перед городом — внести свой вклад в борьбу с порочной практикой, которая в нём существует».

На самом деле это было сделано специально. «Белое рабство» было хорошо организованным бизнесом с годовым оборотом семь миллионов долларов. Руководство клубов Таммани полагало, что под председательством стыдливого и бесхребетного Рокфеллера Большое жюри позаседает отведённые ему 30 дней, выдаст какие-нибудь беззубые рекомендации и спокойно разойдётся. Но не тут-то было. По прошествии месяца члены жюри разойтись отказались и работали ещё полгода. Когда все средства из фонда расследования были потрачены, Рокфеллер внёс в него 250 тысяч долларов собственных денег. Он читал литературу по данному вопросу, консультировался со специалистами по гигиене и здравоохранению, собирал через информаторов свидетельства проституток (сам он с девушками не общался), содержателей домов свиданий, полицейских и «воров». «В жизни никогда так много не работал, — рассказывал потом Джон-младший. — Я был на работе утром, днём и ночью». Он объединил усилия с окружным прокурором Джеймсом Рейнольдсом, и под их руководством жюри заслушало Тёрнера, бывшего шефа нью-йоркской полиции Теодора Бингема, а также Клиффорда Роя, боровшегося с «белым рабством» в Чикаго. Несмотря на то, что Тёрнер отказался от своего же прежнего утверждения, будто в Нью-Йорке действует целый преступный синдикат, сказав, что просто есть люди, владеющие несколькими публичными домами, Рокфеллер и Рейнольдс не закрыли расследование. Из отчётов информаторов следовало, что мужчины-сутенёры постепенно вытеснили бандерш, индивидуалок мало, проституция превратилась в организованный бизнес, девушек покупают и продают в бордели. Сутенёры поддерживали неформальные связи, скидывались в «общак» и обеспечивали себе покровительство полиции, устанавливали общие неписаные правила, чтобы держать в подчинении девушек и жить за их счёт.

В феврале провели операцию по внедрению: два агента Рейнольдса попытались купить проституток. Один из них, опытный полицейский Джордж Миллер, уже арестовал около семидесяти человек за организацию проституции. Теперь он представился владельцем борделя с Аляски, собирающимся открыть новое заведение в Сиэтле. За несколько недель он приобрёл двух девушек по 40 долларов у еврея из России Гарри Левинзона и двух белых девушек по 120 долларов у «мадам» по имени Бель Мур. Левинзон свою вину признал и согласился сотрудничать со следствием в обмен на свободу. Ему пришлось сменить имя, потому что его засыпали угрозами (пресса, разумеется, освещала ход расследования; в конце апреля «Нью-Йорк дейли трибюн» напечатала портрет Рокфеллера-младшего — «главы Большого жюри, благодаря которому были произведены важные аресты белых работорговцев»). Всё внимание сосредоточилось теперь на Бель Мур, которая принуждала к занятиям проституцией несовершеннолетних. Её приговорили к пяти годам тюрьмы.

В общей сложности Большое жюри составило обвинительное заключение из сорока четырёх пунктов, и между О’Салливаном и Рокфеллером произошла громкая ссора: план Таммани-Холла не сработал. К сожалению, труды Большого жюри пошли прахом: мэр Уильям Гейнор, хотя и был на ножах с Таммани-Холлом, спустил всё на тормозах: большинство обвиняемых были оправданы. Зато общество открыло для себя «другого Рокфеллера».

Настало лето, и Джон с Эбби уехали отдыхать на остров Маунт-Дезерт в штате Мэн, где жили несколько их близких знакомых, включая Саймона Флекснера. В 1910 году они купили усадьбу «Эйри» в Сил-Харборе, на южной оконечности острова. Им нравилась первозданная красота этого места (тут не было автомобилей, и передвигаться можно было только пешком или верхом), от потрясающих видов захватывало дух. В тюдоровском особняке на вершине гранитного утёса было 65 комнат. Со временем Джон превратит его в настоящий дворец: 107 комнат, 44 камина и 22 ванны. Семья-то росла. 30 июля родился Лоранс. Именно так — не Лоуренс, а Лоранс: Джон назвал сына в честь своей матери.

В конце апреля 1911 года сенатор Олдрич устроил тайную встречу Джона и Эбби с президентом, за обедом в Белом доме. Злопыхатели увидели в этом неловкую попытку замять дело «Стандард ойл», но на самом деле речь шла о регистрации Рокфеллеровского фонда. Страшно боясь, чтобы о встрече не проведала пресса, Тафт велел гостям пройти не через главный вход, а через боковую дверь. Их имена даже не внесли в гостевую книгу: Олдрич! Рокфеллер! Чур меня! Но за обедом Тафт произвёл на Джона приятное впечатление. Правда, он сказал, что закон об учреждении фонда не сможет вступить в силу до завершения антимонопольного расследования. Чтобы ускорить дело, Гейтс, случайно встретивший Тафта в клубе, даже предложил перенести штаб-квартиру фонда в Вашингтон и оставить за Рокфеллерами право назначать только пятерых членов правления из двадцати пяти, предоставив право вето президенту США, главному судье Верховного суда, председателю сената, спикеру палаты представителей и президентам Гарвардского, Йельского, Колумбийского, Чикагского университетов и Университета Джонса Хопкинса. Тафт ответил уклончиво.

В мае Рокфеллер-старший испытал дежавю. 15-го числа он играл в гольф в Покантико с отцом Ленноном из католической церкви Тарритауна, когда ему принесли телеграмму. Это было решение Верховного суда по делу «Соединённые Штаты Америки против компании „Стандард ойл“». Компании предоставили шесть месяцев, чтобы превратить все свои филиалы в самостоятельные предприятия, запретив их сотрудникам восстанавливать корпорацию. «Отец Леннон, у вас есть деньги?» — спросил Рокфеллер. «Нет, а что? — Покупайте „Стандард ойл“».

«Боюсь, что суд сделал то, чего от него