– Юрьевич, последний раз Левин выходил на связь вчера поздно вечером. Разговаривал с какой-то Надеждой. Разговор непонятно о чем. Мои девчата подозревают, что он готовился к какому-то ограблению.

– С этой Надей?

– Вроде того.

– Так вроде или точно?

– Как по разговору можно разобрать? Вроде.

– И что, после этого никаких звонков не было?

– Не было. Ни входящих, ни исходящих. Молчит.

– А телефон этой Наденьки известен?

– Конечно, известен.

– Думал, без тебя обойдусь, но, видимо, не судьба. Дело пошло в затяг. Не в службу, а в дружбу, ты попробуй выяснить, с кем эта Надя разговаривала, а заодно установи привязку их мобильных телефонов к базовым станциям сотовых операторов.

– Если они включены, то без проблем.

– А если отключены?

– Тогда придется попотеть, – засмеялся главный технарь н-ского УФСБ. – А за пот по приезде с тебя причтется.

– Ух, ты какой хитрый, – засмеялся Калинин. – Ладно, если поможешь, бутылку поставлю.

Окончание разговора совпало с появлением в салоне Александра. Он был слегка возбужден и хитро улыбался.

– Не томи, говори скорее, – поторопил его Грузин.

– Его сегодня в офисе не было, – заговорщицки сообщил спецназовец.

– Совсем не было?

– Так точно, товарищ подполковник, совсем. Но это еще не все. Мне бабушка – божий одуванчик, которая на вахте сидит, по секрету сообщила, что у нашего фигуранта любовный романчик с женой руководителя этой фирмы.

– Блин, – удивился Калинин. – Когда же он успевает? Пару недель назад была другая баба. Меняет он их, как перчатки.

– Может, у него между ног прибор вот такой? – предположил Игорь Незлобин, старший следователь УФСБ и развел руки в стороны, демонстрируя внушительные размеры полового органа Левина.

– По статистике, размеры члена не влияют на женскую сексуальность, – авторитетно заявил Грузин. – Можно и с таким вытворять чудеса, – он в отличие от Незлобина рук не разводил, ограничился показом мизинца левой руки.

– А зовут жену руководителя, наверное, Надежда? – вмешался Калинин.

– Так точно, – восхищенно произнес спецназовец. – Надькой величать. Вот стерва мужу рога наставляет, а еще беременная.

– Беременная?

– На шестом месяце. Вот с таким животом, – спецназовец выгнулся и выпятил вперед свой живот, а поверх него протянул обе руки.

– Саша, блин, – рассмеялся Незлобин. – На себе не показывают, плохая примета. Кто-нибудь вдует и обрюхатишься.

– Я тебе сейчас сам вдую, – огрызнулся лейтенант.

– Значит, вчера вечером Левин со своей новой подругой этот офис и грабанул, – заключил Калинин и немного подумав, спросил лейтенанта: – Саша, ничего божий одуванчик про кражу не говорила?

– Нет, про кражу ничего. Рассказывала про Надежду. Надька, оказывается, работала в фирме мужа главным бухгалтером. Привез он ее из Владимирской области, из какой-то там деревни. Бабка сообщила, что, мол, деревенские люди они все как один, напыщенные и недалекие.

– Ну ты это брось, недалекие. Мы все для москвичей деревенские. Сами они напыщенные. Выделываются, а на проверку оказываются… – зашипел Незлобин, но вовремя осекся, заметив на себе недоброжелательные взгляды московских оперов.

– Так, хватит почем зря трепаться, – остановил ненужную полемику Калинин. – Оставим энергию на вечер и, возможно, на завтра. У меня возникает ощущение, что наш объект свалил из Москвы. Ограбил этот офис и свалил вместе с Надеждой.

– Куда же он мог уехать? – побледнел Грузин. – У нас же процессуальные сроки. Меня следственное управление ФСБ по головке не погладит. Влепит взыскание, и закончится моя карьера.

– Васильевич, у меня уже два взыскания, – улыбнулся Незлобин. – А у тебя ни одного. Непорядок. Даже если ты получишь свое, все равно счет два один в мою пользу будет.

– Никто ничего не получит. Через пару минут мы будем знать, где находится Левин и его баба, – произнес Калинин и потряс мобильным телефоном, словно проверяя его вес.

К всеобщему изумлению он неожиданно зазвенел.

– Я же говорил, что сейчас узнаем, – заметив на дисплее знакомую птичью фамилию, гордо проговорил подполковник и, прислонив телефон к уху, сказал: – Слушаю тебя, Николаевич.

– Слушай меня, Калинин. Твой объект зафиксирован на юго-востоке города Мурома Владимирской области. Надя рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки.

– Может, любовью занимаются?

– Мне не видно, но слышно. Сейчас они разговаривают о какой-то московской квартире. Пытаются подать на кого-то в суд по поводу дележа имущества. Как мне известно, во время секса имущество не делят.

– Так что, слышно все?

– Только ты никому не говори. Это большая тайна. Если телефон находится во включенном состоянии, то его можно использовать как удаленный микрофон. Мы слышим их голоса. Скорее всего, они в частном доме. Собака лает.

– Собака может лаять и в многоэтажке.

– Если хочешь, то могу тебе дать топографические координаты: долготу и широту.

– Ты мне еще по телефону теодолит передай, чтобы я смог привязаться к твоим координатам. Не нужны мне они, я пока высокоточным оружием пользоваться не буду. Пусть с ним суд разбирается.

– Как знаешь. Если что-то потребуется, звони. Я девчат в ночную смену оставляю.

– Значит, они в Муроме, – нарочно громко сказал Калинин, сурово посмотрел на полупьяных москвичей и отключил телефон.

– Он вчера здесь был. Откуда мы знали, что он решит смотаться?

– Откуда, откуда, от верблюда. Если бы ваша «наружка» не бросила его, то мы бы не потеряли день, – огрызнулся Калинин и, посмотрев по сторонам, заключил: – Делать нечего, едем в гостиницу, отдыхаем и поутру махнем в Муром. Вопросы есть?

– Никак нет, – радостно за всех сказал спецназовец.

г. Москва, гостиница «Пекин», 5 декабря 2002 года, 22 часа 48 минут

Тот, кто храпит, засыпает первым. Первым заснуть я не успел, поэтому пришлось заняться уже привычным делом: открыть свой любимый дневник и записать кое-какие мысли – вполне достойная замена примитивному давлению ухом на подушку. Но я лукавлю: усталость медведем наваливается на плечи, закрываю глаза и… ничего. Вначале я думал, что едва доберусь до гостиницы, то сразу упаду на кровать и забудусь, как-никак сутки без сна. Но не тут-то было, меня снова охватил охотничий азарт – верный спутник тривиальной бессонницы. Есть расхожее мнение, что в каждом из нас живет дикий зверь, который до поры до времени ничем себя не выдает. Зверь бывает разным: то свиньей, то кроликом, а то и бараном. Сейчас я чувствую в себе волка, идущего за добычей по следу. О каком отдыхе может идти речь? Зверь вырвался наружу. Он бежит, щетинясь, оголяя клыки и демонстрируя когти. Он бежит, чтобы догнать дичь и утолить жажду кровью. Сколько он будет бежать, сутки, двое или трое, ему уже безразлично. Цель – все, остальное, как говорят радикалы, «ничто»! Как приятно идти по едва видимому следу, выслеживать, преследовать и стремительным прыжком прижать к земле самую хитрую, изворотливую и опасную на свете дичь. И неважно, кто она: обнаглевший высокопоставленный чиновник, перепутавший свой карман с государственным; контрабандист, наладивший поток в страну и заграницу наркотиков и оружия; террорист, пытающийся привлечь к себе внимание, или шпион, тащивший за кордон государственные секреты, – дичь, она и в Африке дичь! Это понимают фанаты-опера. Жалко только, что с каждым годом их становится все меньше и меньше. Теснят бюрократы и крючкотворы… Жаль!