Что ж, вот и угол Савой-стрит. Пора.

Он поспешил к набережной Виктории, стремясь не слишком привлекать к себе внимание. Впрочем, спешащих джентльменов вокруг было предостаточно, и вряд ли кто-то стал бы к нему присматриваться.

Сзади что-то мощно грохнуло, сверху посыпались стекла, раздались крики, толпа сначала хлынула прочь, затем, словно морская волна, покатила обратно, и Оскар, увлеченный этой волной, вновь двинулся в сторону Стрэнда.

– Что? Что случилось?

Этот вопрос задавали друг другу сотни зевак, которые пытались разглядеть через чужие головы хоть что-нибудь. Какой-то юнец ловко взобрался на афишную тумбу и начал выкрикивать вниз то, что ему удалось рассмотреть:

– Что-то взорвалось! Весь перекресток в битых кирпичах! Всюду тела! Полисмены набежали! О! Да там кортеж!

– Что? Что там?!

– Не видно! Думаю, что мясо! Автомобили просто разорвало! О! Какие-то важные шишки подвалили! Газетчиков гонят в шею! Точно важная персона!

Оскар, встав на спинку лавки, бросил взгляд вперед. Да, автомобили представляли собой какую-то дикую смесь из покореженного металла, битого кирпича, дыма и остатков роскошной обивки. И кусков плоти вокруг.

Дом, к счастью, не рухнул, хотя и мощным взрывом магазин на первом этаже просто вывернуло наизнанку. Еще бы, столько ящиков с товаром туда завезли за эти дни.

Что ж, пора идти, пока мост Ватерлоо не перекрыли в связи с этой всей суматохой. Особенно когда узнают, кто был в машине.

Четверть часа спустя уверенной походкой он подошел к окошку телеграфа и, взяв чистый бланк, размашисто написал:

«М-ру Фарреллу Фицпатрику О’Доннеллу, дом 13, Салливан-Сквер, Чарльстаун, Бостон, штат Массачусетс, США.

Оскар Д. О’Коннор, вокзал Ватерлоо, Лондон, Соединенное Королевство.

Стайофан Джордж уехал. Голлагэр Конн передает пламенный привет. Оскар».

Великобритания. Лондон. Ламбет-Пелес-Роуд. 7 октября 1917 года

Оскар стоял, опершись на парапет набережной, и смотрел в сторону парламента. Башня Биг-Бена только что отзвонила очередной час, мрачная и безразличная к суете, которая бушевала у ее подножья.

– Экстренный выпуск! Взрыв на Стрэнде! Гибель короля Джорджа! Экстренный выпуск!

Ловко поймав на лету монету, мальчишка сунул Оскару газетный листок и побежал дальше, то и дело ловя монеты. Сегодня у него урожайный день.

Раскрыв газету, мистер Оскар Д. О’Коннор углубился в чтение. Собственно, особых подробностей пока не было. Букингемский дворец хранил молчание, ограничившись скупым сообщением о гибели короля Георга V и заявлением о том, что новый король Эдуард VIII срочно возвращается из Рима. Скотланд-Ярд так же был скуп на комментарии, но судя по широте выдвигаемых в газете версий, пока цензура не добралась до газетчиков, что явно свидетельствовало о полной растерянности в верхах.

Зато на улицах росло возбуждение. Лондон бурлил. Где-то собирались толпы, возникали стихийные митинги, кто-то выдвинул клич идти к Букингемскому дворцу, кто-то запел «Боже, храни короля!», рыдали какие-то дамочки, какой-то розовощекий юнец, взобравшись на парапет, попытался читать собравшимся свои стихи, но, не удержавшись, полетел в октябрьскую воду.

Глядя на то, как пытаются выловить из Темзы незадачливого поэта, Оскар опустил газету в урну и направился в сторону моста Ламбет.

Остановившись на мгновение посредине моста, О’Коннор бросил последний взгляд на парламент и Вестминстерское аббатство.

– Что ж, ослы, груженные золотом, делают свое дело не только в Париже. И не только в Москве.