произошедшего? На ее одежду попала кровь, Эллис хотел, чтобы сестра переоделась. – Он помолчал. – А это значит, что вы – соучастник.

– Ничего вы не докажете.

– Как знать.

– В смысле?

– Предположим, я бы поговорил с самой Билли…

По взгляду хозяина Ребус заключил, что будь подставка на месте, из нее скоро исчез бы еще один нож.

Ребус вскинул руку:

– Но надо ли мне с ней говорить? Билли девочка очень умная и остро чувствующая. Она не сможет переступить через случившееся. Прошлое будет преследовать ее, как тень, а это значит, что вы всегда будете ходить по краю, думая, как и когда она сломается. То же самое ждет и ее брата. Не только Эллис – вся ваша семья осуждена отбывать пожизненный срок. – Ребус немного повысил голос: – Верно, Билли?

Билли возникла в дверном проеме из темноты прихожей – бледная, хрупкая, в ночной рубашке до пят.

– Не волнуйся, милая, – сказал ей отец. – Я сдержал обещание тогда и сдержу впредь. – Чарльз Мейкл повернулся к Ребусу, и его голос зазвучал угрожающе: – Вон отсюда. Еще раз явитесь – я вам шею сверну.

– Не сомневаюсь. – Ребус посмотрел на Билли: – Папа у тебя что надо. Но одно дело говорить или даже думать о чем-то, а вот носить в себе всю жизнь – это… – он протиснулся мимо девочки, направляясь к двери, – такой холод, Билли. Наверное, Эллис и папа в один прекрасный день это поймут.

Ребус вышел и постоял на лестничной площадке. Если в квартире и переговаривались, он ничего не слышал. Спускаясь по лестнице, Ребус начал напевать, но мелодию опознал только к нижней ступеньке.

Дин Тейлор, “Призрак в моем доме”. Давненько он ее не вспоминал…

суббота

55

В половине седьмого утра на улице стояла темень, но те, кто работал в выходные, уже начинали стекаться в город. Автобусы с запотевшими окнами заполнены на четверть; немногочисленные прохожие ищут магазины, которые открываются пораньше или вовсе работают круглосуточно. Шивон сварила кофе; Ребус спросил, найдется ли поблизости открытый газетный киоск. Фокс возразил: в газетах нет ничего, чего не было бы в интернете.

– Ты когда-нибудь пытался читать в телефоне репортажи о скачках? – парировал Ребус.

После кофе они разошлись: Кларк с Фоксом отправились в Лит, а Ребус повел Брилло на сортирную прогулку в Медоус, после чего вернул его в квартиру на Арден-стрит.

– Работы по восстановлению движения уже ведутся, – пообещал он собаке и снова ушел.

Возле полицейского участка в Лите топтался один-единственный журналист – молоденький, замерзший. Он спросил Ребуса, когда Хазарда привезут назад.

– Скоро, – ответил Ребус, исполнившись жалости к бедолаге.

Молодой человек достал телефон, готовясь поднять коллег по тревоге. Ребус понял, что парень задавал тот же вопрос Шивон и Фоксу, но те отмолчались.

Значит, не повезло, возразил Ребус сам себе, направляясь в участок; все равно что наружное наблюдение в прежние времена: задница затекла, отлить негде… На этот раз дежурный его узнал и махнул рукой, разрешая проходить.

Сазерленд уже ждал наверху лестницы, справа и слева от него стояли Кларк и Фокс. Одетый, по обыкновению, безукоризненно, старший инспектор был бледен и напряжен. Наставив палец на Ребуса, он велел:

– Вон отсюда.

– Да я подумал – я бы мог…

Но Сазерленд, бывший уже на полпути к кабинету следственной группы, обернулся к Шивон Кларк:

– Если через тридцать секунд он будет еще здесь, ты вылетишь из группы.

Шивон вытянула руку – не то извиняясь, не то отгораживаясь.

– Убеди его, что я еще пригожусь, – попросил Ребус.

– Только в самом крайнем случае, – ответила Кларк.

– Я посижу в машине. – Ребус в упор смотрел на нее. – И не забывай слать мне сообщения, если не хочешь, чтобы я устроил сцену перед прессой.

Шивон вздохнула, но Ребус ей не особо поверил.

В кабинете Рид и Эмили Краутер заканчивали докладывать Сазерленду. Остальные детективы только подтягивались. От лаборатории пользы оказалось немного, но образцы почвы дали девяностопроцентное совпадение; по словам профессора Гамильтон, для суда этого вполне достаточно.

– Отпечатков на брезенте не нашли? – спросил Фокс.

– Только те, что оставил фермер, – сказал Рид. – И немного краски с машины того же цвета и года выпуска, что и наш “поло”. Ничего более определенного лаборатория сказать не смогла.

– И на наручниках нет отпечатков Хазарда?

– Он подстраховался. Надел перчатки, когда они перегоняли машину. Похоже, всегда был сообразительный.

– И на Блума напал тоже в перчатках?

– Если он напал на Блума, – счел нужным уточнить Сазерленд.

– У вас есть сомнения, сэр? – спросила Шивон.

– Сейчас у нас только слово Карлтона против слова Хазарда. Даже если наручники когда-то принадлежали Хазарду, на суде ему достаточно сказать, что он их потерял. Может, его приятель-земледелец их у него выклянчил или украл. – Сазерленд посмотрел на Кларк: – Вспомни, кто от тебя сбежал. И на чьей земле стояла машина, пока участок не выставили на продажу, что, собственно, и повлекло за собой необходимость перегнать машину в другое место.

– Все указывает скорее на Карлтона, чем на Хазарда, – согласился Рид.

– За исключением того, что не Карлтон ударился в бега после преступления и не Карлтон полностью сменил имя и документы, да и весь образ жизни, – возразила Шивон. – И с жертвой он знаком не был.

– Знал Хазард Блума или нет, нам тоже неизвестно.

– Хазард во время съемок болтался по съемочной площадке, что связывает его с Джеки Нессом. А Блум работал на Несса и к тому же снимался у него в массовке.

– Мы ходим по кругу. – Сазерленд даже не пытался скрыть раздражения. – А нам скоро придется отпустить Хазарда.

– Или предъявить ему обвинение, – заметила Кларк.

– Без единого доказательства? Его адвокат от такого обвинения камня на камне не оставит.

– Слова фермера тоже вполне можно учитывать, – вмешалась Эмили Краутер, на что Сазерленд заметил:

– Сомневаюсь, что его адвокат с тобой согласится.

– И у нас нет ничего из прошлой жизни Хазарда? Ни старых приятелей, ни контактов, ни клиентов?

Рид протянул Шивон стопку документов:

– Сама поищи. Похоже, он завязал с торговлей дурью. Нашел себя в связях с общественностью…

– И все это – сразу после исчезновения Блума, – пробормотала Шивон.

– Мы обыскали его квартиру, проверили электронную почту. Нашли бывших подружек, людей, с которыми он делил нору, когда жил в Глазго. Полицейских записей – никаких. Ни штрафов за превышение скорости, ни парковочных билетов.

– Человек, который старательно держится подальше от неприятностей, – сказала Краутер.

Сазерленд посмотрел на экран своего телефона:

– И он, кстати, как раз едет. Его адвокат уже здесь, ждет внизу. – Он повернулся к Риду: – Попробуй, пожалуйста, разбудить наших спящих красавиц.

Едва он договорил, как в дверях возникли Лейтон и Йейтс с Гэмблом на хвосте.