Всем своим видом Хулиан показывал, что хочет поспорить. Но Дева Смерти увлекла его прочь из комнаты, оставив Джекса и Теллу в относительном уединении.

Джекс придвинулся ближе, чтобы прислониться к мраморной колонне напротив Теллы. Она оттолкнулась от кровати, но не сделала больше ни шага, зная, что это может быть ее последним шансом, чтобы сознательно сделать выбор держаться от него подальше. Всецело пребывая во власти своих чувств, Телла не знала, насколько реальным будет ее выбор в будущем, когда ее эмоциями станет управлять Джекс.

– Нам снова нужно порезать руки?

Похоже, это предложение Джексу понравилось, но все же он отрицательно покачал головой.

– Когда прежде я изменял твои эмоции, в моем распоряжении имелась лишь половина моих сил, поэтому мне требовалась мощная физическая связь, чтобы обмен сработал. Теперь, когда Легендо вернул мне все мои силы, это уже ни к чему. Из-за клятвы, которую я ему дал, мне больше не нужно твое разрешение.

– Оно у тебя есть. Но… но… но… – Она собиралась добавить что-то еще, но вдруг не смогла точно вспомнить, о чем они говорили. Ее голова стала очень легкой и даже немного закружилась, как будто она только что выпила полбутылки вина.

Она покачнулась, и чьи-то ледяные руки тут же подхватили ее, чтобы поддержать. Руки Джекса. Его пальцы были холодными, возможно, даже слишком холодными, но все же выступившие на коже мурашки показались ей восхитительными.

Тихий голос подсказал ей, что так не должно быть, что она забыла что-то важное, что обязательно следовало помнить, но затем Джекс прошептал ей на ухо:

– Все в порядке, я держу тебя.

Он развернул ее лицом к себе. Его губы изогнулись в полуулыбке, как будто он немного нервничал, и потому счел излишним одаривать ее широкой улыбкой. Но ведь у него и нет никаких причин для беспокойства? Его ухмылка была дикой и ослепительной, и внезапно Теллу охватило непреодолимое желание стать ее причиной.

Почему она всегда отталкивала его?

Она знала, что Джекс лгал ей и манипулировал ею. Но точно так же поступал и Легендо, который раз за разом отвергал ее. Мысль об этом подавляла, как будто Легендо снова оттолкнул ее. Она ему не нужна. Он велел ей найти кого-то другого – кого-то, кто смотрел бы на нее так, как Джекс сейчас.

Его глаза сверкали серебристо-голубым. Обычно она считала их потусторонними, но на самом деле они были обманчиво милыми, как будто у него не было иных желаний, кроме как сделать ее счастливой.

– Как ты себя сейчас чувствуешь, любовь моя?

Любовь моя. Телле нравилось, когда он так ее называл. Она знала, что на самом деле он не способен испытывать это чувство, но это не вызывало в ней протеста, поскольку ее собственной любви с лихвой хватит на двоих. Возможно, сначала она была его навязчивой идеей, но теперь они с Джексом поменялись местами.

Она одарила его одной из своих самых очаровательных улыбок.

– Я чувствую, что хочу провести с тобой остаток своей жизни.

На щеках Джекса снова появились красивые ямочки.

– Думаю, это вполне осуществимо.

Скарлетт

Скарлетт стало любопытно, всегда ли Наемный Убийца скрывает лицо под шерстяным плащом с капюшоном. Было неприятно не видеть того, кто перенес ее назад во времени. Но теперь слишком поздно беспокоиться об этом или о любом другом решении, которые привели ее в скованный льдом и затерянный в далеком прошлом переулок в обществе Мойры, имевшей репутацию безумца.

– Надень это. – Наемный Убийца сунул ей в руки платье, а затем протянул тяжелое малиново-красное пальто, подбитое густым золотистым мехом. Оно доходило Скарлетт до колен, и следовательно, поразительный черно-белый ромбовидный узор платья будет из-под него хорошо виден.

– Разве мне не следует попытаться слиться с толпой? – уточнила Скарлетт.

– Так и случится.

Наемный Убийца кивнул скрытой капюшоном головой в начало переулка, который, как оказалось, вел в Атласный квартал. Это место было таким же модным, как и в привычном Скарлетт временноˊм измерении, и не менее многолюдным. Все, кто проходил по переулку, были одеты в яркие пальто, подбитые крашеными мехами, а у некоторых даже имелись меховые зонтики, словно сделанные из шкур леопарда.

– Сейчас пойдет снег, – проворчал Наемный Убийца. – Как только это произойдет, твоя мать пройдет мимо по этому тротуару. Следуй за ней, укради у нее одежду, но, что бы ты ни делала, не вздумай изменять прошлое. Сегодня она узнала, что беременна тобой. Ты не можешь по ошибке предотвратить свое зачатие, но если каким-либо образом вмешаешься в течение прошлого, то другие части твоего мира могут быть уничтожены.

– Например, появление на свет моей сестры?

– Именно. Поэтому будь осторожна, принцесса. Иди за своей матерью и наблюдай, пока не подвернется удобный момент, чтобы украсть необходимое для обмана Гавриила платье. После чего возвращайся так быстро, как только сможешь. Я буду ждать тебя под сломанным фонарным столбом.

Раздался тихий царапающий звук, и Наемный Убийца исчез.

Скарлетт поспешно облачилась в выданную им одежду. Обожженная кожа плеч от соприкосновения с тканью словно вспыхнула огнем, но холодный воздух и стремительное путешествие во времени притупили большую часть боли.

Мгновение спустя с неба упала первая снежинка, и Скарлетт направилась к выходу из переулка по образованной обледенелыми кирпичами аккуратной дорожке, присыпанной хрустящими белыми хлопьями, блестящими, как обещание нового начала, которое, как она надеялась, окажется быстрым и простым.

Когда Скарлетт впервые предложила эту затею, ей представлялось, что отправиться в прошлое пошпионить за своей матерью и украсть у нее платье будет похоже на игру вроде тех, что ей так нравились в детстве. Она, бывало, забиралась в мамин шкаф, чтобы примерить ее модные кружевные нижние юбки – немного рискованно, но в целом безобидно. Скарлетт не собиралась менять прошлое. Она просто понаблюдает за мамой, возьмет один из ее нарядов и, может быть, прихватит заодно флакончик ее духов. И все на этом.

Скарлетт казалось, что самым трудным по возвращении в свое время будет убедить отца, что она и есть Парадайз из прошлого. Но при виде идущей по заснеженной улице матери она испытала такое огромное потрясение, что забыла даже, как дышать. Лицезрея свою мать в ипостаси преступницы по имени Потерянный Рай, Скарлетт надеялась хотя бы отчасти избавиться от отягощающего душу чувства вины.

Но, следуя сейчас за матерью, Скарлетт впервые увидела ее не такой, какой она осталась в ее детских воспоминаниях или воображении. Она, наконец, узрела в Парадайз ту женщину, какой ее всегда считала Телла.

На Парадайз была юбка такого чистого оттенка белого, по сравнению с которой свежевыпавший снег казался серым. Она улыбалась встречным, то и дело кивая головой, отчего красные перья на ее шляпе подпрыгивали. Должно быть, эти люди и не подозревали, что она преступница, или она всем так нравилась, что те, кто знал, хранили ее тайну. Она выглядела так, как могла бы выглядеть сама Любовь, если бы та посмотрелась в зеркало: заразительно счастливой и ослепительно красивой.