Из-за отсутствия должной разведки в январе 1940-го был почти целиком скошен огнем 17-й лыжный батальон, но подразделения 27-й стрелковой дивизии БВО под «губит[ельный] огонь обор[оны]» попадали по этой причине еще 17 марта 1935 г. на тактических учениях под Лепелем…92

Командующие 8-й и 9-й армиями «не сумели» «организовать тылы армии» – но они явно не сумели бы это сделать и в 35-м. Ведь, как отмечалось в докладе А.И. Седякина от 1 декабря 1935 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…», отрабатывая в том году планирование армейских операций, вопросы подготовки путей сообщения в войсковом тылу и организации снабжения войск затрагивали лишь «поверхностно». «Организация бесперебойного снабжения войск» в ходе операции, указывалось и в директивном письме К.Е. Ворошилова от 28 декабря 1935 г., «в ряде округов и флотов» «не получила надлежащего изучения и усвоения»93. В числе этих округов был даже передовой Киевский – и сам признавший в своем годовом отчете от 11 октября 1935 г., что «значение оперативного тыла все еще остается слабым местом в оперативной подготовке значительной части общевойсковых командиров и штабов»…94

«Организовать тылы армии» командармы не сумели бы и в 36-м. Напомним косноязычное, но исчерпывающее заключение директивы наркома обороны № 22500сс «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год…»: «Отсутствует планирование тылом»… Годовой отчет КВО (от 4 октября 1936 г.) опять признал, что «во всех родах войск еще слабо с организацией тыла на всю операцию»…95

Что же до выявленных в декабре 1939-го в 9-й армии «неумения и нежелания» комсостава обеспечить бой «всеми видами снабжения», то в одной из двух дивизий 9-й, существовавших и до чистки РККА, – 44-й стрелковой недостаточное внимание организации тыла комсостав уделял и в феврале 1936-го (это показала проверка 132-го стрелкового полка С.М. Кондрусева – «по заявлению тов. Якира – лучшего командира полка в округе»…96). А в 35-м указанные «неумение и нежелание» были присущи командирам всей РККА! «Важнейшие решения командования, – констатировал в своем докладе от 1 декабря 1935 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…» А.И. Седякин, – особенно в кризисные этапы боя, органически с устройством тыла очень редко связываются»; «в динамике боя управление тылом легко нарушается и прекращается»97. Материалы весенне-летних проверок Москвой частей и соединений двух самых крупных военных округов – УВО/КВО и БВО – эту оценку полностью подтверждают. А то, что «штабы не научились управлять тылом», а командиры «забывают» отдавать тыловикам соответствующие распоряжения и в третьем таком округе – ОКДВА, – признали и годовые отчеты этой армии и ее Приморской группы от 21 и 11 октября 1935 г. соответственно98.

По крайней мере, в крупнейших округах та же картина была и в 1936-м. Напомним, что 44-я стрелковая дивизия – где комсостав тогда мало занимался вопросами тыла – была элитной, «ударной». О том, что при организации боя комсоставом «упускаются тылы», мы читаем и в отчете о проверке в июле 1936 г. комиссией УБП РККА еще одной такой дивизии – 2-й стрелковой99. Какова же тогда была ситуация в остальных? То, что в ОКДВА организация тыла «оставалась» тогда «слабым местом в управлении» корпусами и дивизиями, а штабы стрелковых полков и батальонов вопросы тыла вообще учитывали «редко», признал даже «отлакированный» годовой отчет этой армии от 30 сентября 1936 г.100…

Из директивного письма А.И. Егорова от 27 июня 1937 г. явствует, что советские штабы были «слабо подготовлены по вопросам тыла» еще и в первой, «предрепрессионной» половине 1937-го101. «Как мы ни выпячивали вопросы о тыле пять лет подряд, но тыл остается темным местом и на сегодняшний день у наших командиров всех рангов», – признал 21 ноября 1937 г. на Военном совете при наркоме обороны и комвойсками МВО Маршал Советского Союза С.М. Буденный102. В обеих освещаемых источниками стрелковых дивизиях тогдашнего БВО (37-й и 52-й) организовать тыловое обеспечение боевых действий комсостав не умел совершенно; в единственном характеризуемом источниками с этой стороны стрелковом полку тогдашней ОКДВА (62-м) он, как и в финскую войну в 9-й армии, организовывать снабжение войск вообще не желал; танкисты КВО на тактических занятиях «работу тылов» тогда тоже «не учитывали»…103

Таким образом (вновь используем формулировку приказа наркома обороны № 120 от 16 мая 1940 г.), «командование и штабы всех степеней плохо организовали и неумело руководили работой тыла» не только в финскую войну, но и до чистки РККА.

Управление войсками. Оно, указывалось в приказе наркома обороны № 120, «характеризовалось поспешностью, непродуманностью, отсутствием изучения и анализа обстановки, предвидения последующего развития событий и подготовки к ним. Часто имело место излишнее вмешательство старших начальников в работу младших. Старшие начальники, увлекаясь отдельными эпизодами, упускали управление частью или соединением в целом»104. Вне всякого сомнения, эти оценки относятся к командирам (тем более что работа штабов в приказе охарактеризована отдельно); известные нам документы Ставки главного командования, командования ЛВО и командования Северо-Западного фронта показывают, что они касались и командиров соединений, и командующих объединениями. Так, из директивы комвойсками ЛВО командармам-7, -8, -9 и -14 № 015/оп от 6 декабря 1939 г. видно, что, по крайней мере, в начале войны управление войсками «в армиях и соединениях» отличалось упомянутым в приказе № 120 «отсутствием изучения и анализа обстановки» (а значит, и «отсутствием предвидения последующего развития событий и подготовки к ним») – и обусловленной этим «непродуманностью» решений. К примеру, в одном из приказов по 8-й армии «ставились задачи соединениям, а положение некоторых соединений не было известно составляющим и подписывающим этот приказ»; «аналогичное положение» было тогда и в 19-м стрелковом корпусе 7-й армии…105 Что же до «поспешности», то 12 декабря 1939 г. Ставке пришлось напомнить, что «при организации боя и особенно при атаке укрепленных позиций, при наступлении с форсированием речных преград и т. п.» командующие армиями должны «требовать и добиваться» «от всего командного состава» (т. е. в том числе и командиров соединений) «заблаговременного и четкого планирования предстоящего боя»!106 Среди тех, кто практиковал «излишнее вмешательство старших начальников в работу младших», оказался и командарм-15 М.П. Ковалев – через голову командиров корпусов, дивизий и полков пытавшийся руководить действиями батальонов. (Впрочем, еще в начале февраля 1940-го в 7-й и 13-й армиях «старшие начальники» впадали и в другую крайность – «слабо руководили действиями своих подчиненных и часто совершенно не влияли на ход боя»107.) А командиры корпусов и дивизий еще в ходе февральского наступления на Карельском перешейке управляли «зачастую» не со своего командного пункта (который или вообще не создавался, или так плохо обеспечивался средствами связи, что назначения своего не выполнял), а с командных или наблюдательных пунктов (КП и НП) командиров своих частей, «кочуя» «с одного места на другое», т. е., «увлекаясь отдельными эпизодами, упускали управление соединением в целом». К тому же результату должно было приводить и отмечавшееся в начале войны неумение «всех общевойсковых командиров» (т. е. и командиров соединений) «полностью и правильно использовать в управлении войсками свои штабы», а также пещерный метод «управления» боем, практиковавшийся командиром одной из дивизий 14-й армии, идти «впереди боевого порядка» атакующих108 (еще в 1916-м это запретили даже командирам подразделений!)…