Паулина в ужасе смотрела на лежащего Максима. Губы его посинели.

— Ему нечем дышать! — испуганно воскликнула Юно.

— Облегчите ему желудок, говорю я вам. — Немесис опустился на колени рядом с Максимом и хотел уже открыть ему рот.

— Подождите врача, — сказала Паулина.

Но через минуту слуга вернулся и сообщил, что врач ушел на всю ночь.

— Дайте мне перо, — велел Немесис, — быстро!

Паулина кивнула рабу, и тот бросился из комнаты.

— Это все еда, — произнесла одна из женщин, сжимая руки, — можно умереть, если есть слишком много, вы знаете об этом?

— Замолчи! — набросилась на нее Паулина. — Деций, уведи свою жену.

Максиму становилось все хуже. У него потемнело лицо, одежда была мокрой от пота. Паулина заметила, что он прижимает руки не к животу, а к груди.

Когда раб вернулся с пером, Немесис выхватил его из рук раба и хотел тут же вставить его Максиму в рот.

— Подожди!

Все обернулись и увидели молодую женщину, которая вошла в комнату.

— Селена! — удивленно воскликнула Паулина.

— Не надо вызывать рвоту, — сказала та, опускаясь на колени напротив Немесиса. Она взяла перо у него из рук и отбросила в сторону.

— Минутку…

— Если ты вызовешь у него рвоту, это убьет его, — объяснила Селена.

Она склонилась над Максимом, ощупала шею и запястье, проверила глаза, прижала ухо к его груди.

— Это сердце, — сказала она, вставая.

Юно в ужасе прижала руку ко рту.

Селена схватила свой ящик, который поставила рядом с головой Максима. Услышав внизу шум, а потом и сообщение, что врача не нашли, она схватила свой аптечный ящик и сбежала по лестнице вниз.

Хоть бы хватило… волновалась она. Она вытряхнула немного порошка на руку, прикинула мысленно дозу для человека с таким весом, как у Максима, и насыпала необходимое количество в кубок.

— Помогите мне поднять его, — сказала она, взглянув на столпившихся вокруг.

— Что ты хочешь ему дать? — спросил Немесис, стоявший, склонившись к ней.

— Листья наперстянки. Это замедляет сердцебиение и снимает боль.

— Но, по-моему, это не сердце. — Немесис повернулся к Паулине. — К тому же наперстянка ядовита. Это все знают.

Другие тоже смотрели на Паулину. Один из гостей добавил:

— Мы же все видели, сколько съел Максим.

— Ну помогите же мне, пожалуйста! — снова попросила Селена. Она попыталась приподнять Максима, но он был слишком тяжел для нее. — Это сердце. Пощупайте его пульс, если не верите мне.

Немесис бросил на нее презрительный взгляд:

— Пульс зависит от движения воздуха. Он не имеет ничего общего с сердцем.

— Ты ошибаешься.

— Сделайте же что-нибудь! — закричала Юно, выходя из себя.

Какое-то мгновение Паулина стояла в нерешительности. А потом приказала рабу:

— Помогите поднять его.

Немесис развернулся на каблуках и вышел.

Когда остальные столпились вокруг нее посмотреть, что она делает, Селена сказала:

— Отойдите, пожалуйста. Ему нужен воздух.

Как только Максима подняли, Селена осторожно влила ему в рот вино.

Когда кубок опустел, двое рабов перенесли Максима на лежанку.

— Подложите ему под спину подушки, — сказала Селена, — тогда ему будет легче дышать.

Она взяла его руку и нащупала частый пульс. Иногда наперстянка действовала мгновенно, иногда медленно, а иногда это средство не помогало вовсе.

Все стояли, оцепенев, устремив взгляды на Максима. Он лежал и стонал, судорожно хватая ртом воздух. Наблюдая за движениями его грудной клетки, она молила про себя Исиду о помощи.

Порыв ветра ворвался в комнату и закачал лампы так, что цепи заскрипели. Никто не произнес ни слова. Селена смотрела на ногти Максима, они были голубого цвета. Тогда она перевела взгляд на опухшие запястья и вздохнула с облегчением, установив, что сердечная болезнь Максима, если он переживет этот приступ, поддается лечению.

На ярко освещенной вилле, расположенной на Эсквилинском холме, было тихо, как в могиле.

В то время как люди в близлежащих домах готовились ко сну, здесь о сне никто и не помышлял. Паулина и ее гости не отрываясь наблюдали за стонущим Максимом.

Прошло довольно много времени, прежде чем Селена почувствовала, что пульс замедлился. Остальные заметили, что Максим начал дышать спокойнее, его лицо вновь порозовело.

— Теперь ему нужен только покой, — сказала Селена, в то время как рабы поднимали спящего, чтобы перенести его в комнату для гостей.

— Ничего страшного, он проживет с этим еще много лет. У него сердечная болезнь, которую можно смягчить, если регулярно принимать наперстянку.

— Я не знаю, как тебя благодарить, — сказала Паулина. — Максим — один из моих самых старых и самых любимых друзей. Если бы он умер… — Ее голос задрожал.

Паулина и Селена сидели одни в комнате для приемов рядом с атрием и пили теплое вино с медом. Гости ушли наверх и легли спать, только Юно сидела у постели мужа.

— Максим мог умереть сегодня, — сказала Паулина. — Я видела тень смерти на его лице. Чем я могу отплатить тебе за спасение его жизни?

— Пожертвуй храму Эскулапа на острове в Тибре.

— Ах да, жертва.

— Деньги для жрецов и братьев были бы лучше.

— Как скажешь. Но как я могу вознаградить тебя, Селена?

— Меня ты вознаградила уже сотню раз, Паулина, дав крышу над головой мне и моей дочери.

— В этом нет ничего особенного, — ответила Паулина, стыдясь за свои недавние мысли.

— Нет-нет! Для нас это очень важно, потому что у нас нет денег. У нас не осталось ни одной монеты.

Паулина в ужасе посмотрела на Селену.

— Но… — начала она. — Но куда ты ходишь каждый день? Мне казалось, ты много работаешь.

Когда Селена все рассказала, она с минуту молчала.

— Я не знала об этом, — сказала она. — Я даже не знала, что ты целительница. Андреас ничего не писал мне об этом.

— Ты получила письмо от Андреаса? — спросила Селена.

— Да, на прошлой неделе.

Селена почувствовала укол. «Он знает, что я здесь, и все же не написал мне. Да и почему, собственно, он должен мне писать?» — думала она. Связь с ним была прервана. Он вернул ей розу из слоновой кости.

— Как у него дела? — спросила она. — Он здоров?

— Он немного жалуется на сырость и холод в Британии.