– А о чем тебе рассказать? О петухе?

– Да! О петухе!

Я в сотый раз повторяла ей историю о том, как папин петух кинулся на Малгосю, потому что та гонялась за курами. Вскочил ей на голову, поклевал, застрял в волосах, и так, с петухом на голове, она прибежала домой. Пришлось его ножницами вырезать. Но сначала папа «обезвредил» напавшего, потому что он царапался и клевался. На следующий день на обед у нас был бульон из петуха.

Потом я рассказала Оле, как Гося захотела, чтобы зверушки побегали на воле, и выпустила во двор сразу двух собак, трех телят, двух коней, а еще кур, трех свиней и кроликов. Такой беспорядок был, что словами не описать. Отец позвал четырех парней, чтобы все зверье обратно позагонять. Не обошлось без жертв среди кроликов и кур. Потом мы пару недель ели крольчатину, приготовленную пятью разными способами, перемежая ее курятиной. Еще рассказала, как Малгося подпалила елку в праздники и как покусала соседского пса. Оля все эти истории слышала не один раз, но все равно смеялась громко и искренне, а я вместе с ней.

– Тетя? – вдруг погрустнела она, когда запас моих историй исчерпался.

– Что, Оля?

– А я маму совсем не помню, – сказала она грустно и очень тихо.

– Что ты, конечно, помнишь! – попыталась я переубедить ее. Она меня испугала. – У нас же есть ее фотографии, а у бабушки Магды их еще больше. Она тебе о маме рассказывала?

– Да, я знаю, тетя! Знаю, что на тех фотографиях мама. Но я ее совсем не помню! – Она начала тихонечко всхлипывать. – И папу не помню! Не помню их живыми!

Теперь мы плакали уже вдвоем. А вечер так хорошо начинался! Через минуту стало еще хуже.

– Тетя? – всхлипнула Оля сквозь слезы.

– Да, милая, – ответила я, громко хлюпая носом.

– А можно я тебя мамой буду называть?

– О боже! – Я почувствовала, как распадается на куски мое сердце. – Олечка, моя Олечка! – повторяла сквозь слезы. Она однажды уже пыталась называть меня мамой. – Оля, так нельзя! Прости, я не твоя мама, – сказала я ей и почувствовала, как сердце распадается на еще меньшие кусочки.

– Тетя… пожалуйста! Я же маму совсем не помню! – умоляла меня девочка сквозь слезы.

– Знаю, милая моя, знаю. Но я не могу быть твоей мамой. У тебя есть мама, а я не она. Тихо… тш-ш-ш… Все хорошо… – повторяла я и гладила ее по спинке.

– Тетя, а давай притворимся, что ты моя мама? Пожалуйста. У всех есть мамы, а у меня нет… Пожалуйста, тетя…

– Олечка! Нет! Так нельзя. Так нельзя… Так не делают… – пыталась я убедить ее и саму себя. Осколки сердца осыпались на дно грудной клетки.

Оля плакала так сильно, что не могла говорить. Я не могла ничего сделать, просто держала ее в объятиях, обнимала, целовала, гладила по спинке. Мы долго так сидели. Малышка не могла успокоиться, всхлипывала, рыдала, временами так заходилась, что даже начинала задыхаться. Маленький клубочек горя.

– Тетя? – обратилась она ко мне через пару дней.

Она всегда так начинала разговор, а я в тот день не была готова к трудным вопросам, потому пробурчала:

– Угу.

Я пару дней плохо себя чувствовала. Может, из-за погоды.

– Тетя, а почему у тебя детей нет?

– У меня ты есть.

– Знаю. Но почему нет своих собственных?

– Для того чтобы были дети, нужно быть замужем.

– А ты почему не замужем?

– Когда-то была, но давно и совсем недолго, потому и детей мы завести не успели.

– А твой муж на войне погиб? – с грустью в голосе спросила Оля.

– Нет, милая, – ответила я, сдерживая смех. – Нет, тогда войны не было.

– А что с ним тогда случилось?

– Хороший вопрос, Оля. Он появился, а потом исчез.

– А что с ним случилось? Умер?

– Нет, мы просто развелись.

– А что это такое?

– Иногда люди женятся, а потом оказывается, что они не любят друг друга или не могут друг с другом ужиться. Знаешь, как кошка с собакой… Тогда они начинают ссориться и решают развестись. А иногда бывает так, что муж находит себе другую женщину или жена находит лучшего кандидата в мужья. Тогда они разводятся. Просто берут – и расходятся.

– И ты тоже расходилась?

– Развелась, – поправила я. – Да, я тоже развелась.

– А мои родители? Они раз. вод…или?

– Развелись. Нет, твои родители очень любили друг друга.

– Откуда ты знаешь?

– Бабушка рассказывала.

– А я слышала, как бабушка говорила деду, что мой папа был безответственным щенком и убил себя и свою жену. О какой жене она говорила?

Черт побери, сестра должна была держать язык за зубами. Пусть сама теперь все ребенку объяснит!

– Оля, я не знаю, о чем бабушка говорила. Меня же тогда не было. Знаешь что? А давай ты сама у нее спросишь! Пошли, позвоним бабушке.

Оля была в том возрасте, когда дети просто очарованы телефоном. Могла болтать часами. Мы позвонили Магде, но Оля уже забыла о том, что хотела спросить. Зато она выложила Магде всю информацию о нашей жизни, о том, что она делает, что я делаю, что делала, что сказала, что пила. Мухе тоже досталось.

– Тетя, а почему мама с папой себя убили?

– Олечка, они же не специально. Это была авария, помнишь? Несчастный случай. Стояла зима, дороги скользкие. Они ехали к бабке Магде. Они не виноваты, они не хотели умирать!

– А почему они меня оставили?

– Они не хотели тебя оставлять. Наверное, они очень жалели, что им пришлось уйти.

– Куда уйти?

Я так устала от этих вопросов. Три года тому назад, когда я забрала к себе девочку, она ни о чем не спрашивала. Я объяснила ей, что родители на небесах, и решила, что дело сделано. Теперь Оля несколько месяцев приставала ко мне с расспросами о маме и папе. А хуже всего то, что я была последним человеком, который мог бы рассказать ей о родителях. Госю я знала хорошо, пока она была ребенком, но когда она выросла, то перестала приезжать к нам в село. У нее был свой мир, о котором я узнавала только из рассказов Магды. Отношения с сестрой тоже прервались на несколько лет. Когда мы вновь начали общаться, Гося уже выросла и стала мне совсем чужой. Ее мужа я видела только на свадьбе, а Олю всего пару раз перед аварией. Что я могла рассказать ей о родителях? Я была не готова отвечать на ее вопросы.

– Магда, нам нужно поговорить! – Я твердо решила втянуть в это дело мою сестру.

– Да, Аня?

– Но не сейчас и не по телефону. Приезжай ко мне завтра на кофе, когда Оля в школу уйдет.

– Завтра?.. – переспросила она нерешительно. – Но мы с Робертом хотели…