Конечно, о плене тех лет да к тому же для боярина нельзя судить по представлениям о войнах ХХ в. Трубецкой пребывал в шведской столице, говоря современным языком, под домашним арестом и имея вполне сносные бытовые условия, прижил там сына. Позднее к нему даже приехала законная супруга с дочерью. Но ограничение свободы не могло не тяготить. Год шел за годом, свершилась уже славная Полтавская баталия, в устье Невы выросла молодая российская столица, а князь все оставался в плену. Только в 1718 г. вместе с генералом Автономом Головиным, двоюродным братом генерал-фельдмаршала Ф.А. Головина, его обменяли на шведского фельдмаршала Реншильда, взятого в плен еще под Полтавой.

На родине Иван Юрьевич получил чин генерал-лейтенанта и пост губернатора в Киеве. В связи с победоносным завершением войны со Швецией стал генералом от инфантерии и вошел в состав Военной коллегии. Император Петр II в феврале 1728 г. возвел его в генерал-фельдмаршалы. Трубецкой, как видим, рос в воинских чинах, но последним полем сражения была для него скрытая дымкой прошлого Нарва 1700 г.

Его место в истории нашей страны попытался определить Д.Н. Бантыш-Каменский следующим образом: «Князь Иван Юрьевич Трубецкой хотя не должен занимать места между полководцами нашими, ибо не отличил себя на ратном поле, но верностью к престолу и любовью к правде заслуживает уважение потомства»[151].

Что имеется в виду? Вероятно, то, что князь разделил позицию политических сил, выступивших против узкого олигархического круга из князей Долгоруких и Голицыных, которые попытались ограничить самодержавное правление Анны Иоанновны (см. очерк о В.В. Долгоруком). 24 февраля 1730 г. именно И.Ю. Трубецкой вручил императрице челобитную, подписанную почти 300 дворянами, с просьбой «всемилостивейше принять самодержавство таково, каково ваши славные и достохвальные предки имели». «Верховники» были повержены, а на сторонников неограниченного самодержавия посыпались награды. Граф Г.И. Головкин, оставаясь канцлером, стал сенатором и первым членом вновь учрежденного Кабинета министров, вице-канцлер А.И. Остерман — графом Российской империи, князь А.М. Черкасский получил чин действительного тайного советника и оба существовавших тогда российских ордена — Св. Андрея Первозванного и Св. Александра Невского. Что касается князя И.Ю. Трубецкого, то он также был удостоен обоих орденов и стал сенатором.

В мае 1739 г. князь был назначен московским генерал-губернатором, но преклонные годы заставили его уже в конце того же года просить об отставке.

И.Ю. Трубецкой — потомок великого князя Литовского Гедимина. В «Истории родов русского дворянства» его называют последним русским боярином, ибо в этом качестве он находился еще в окружении молодого Петра I, а умер в 1750 г. 82-х лет от роду[152]. Отец двух дочерей, имел в зятьях молдавского господаря Дмитрия Кантемира и принца Людвига-Вильгельма Гессен-Гомбургского, генерал-фельдмаршала (см. очерк о Л.-В. Гессен-Гомбургском). Кем из потомков ему действительно можно было гордиться, так это побочным сыном И.И. Бецким. Иван Иванович — известный просветитель и педагог времен Екатерины II, учредитель и первый президент Академии художеств.

Эпоха дворцовых переворотов, кроме иных последствий, повреждала умы и характеры тех, кто попадал в ее водоворот. Люди вроде бы вполне нормальные, совестливые и богобоязненные, если не ломались, то вдруг становились оборотистыми ловкачами, умевшими, как говорят на Востоке, протащить верблюда сквозь игольное ушко. Придворные партии в борьбе за власть пожирали друг друга, и выжить в такой обстановке больший шанс имели беспринципные, циничные, жестокие царедворцы, умевшие заискивать перед временщиками. Не откажешь в точности историку князю М.М. Щербатову, придумавшему особый термин для характеристики России того времени — «повреждение нравов».

Князь Никита Юрьевич Трубецкой — лучшая иллюстрация сказанного. Племянник генерал-фельдмаршала И.Ю. Трубецкого, он принадлежал к одному из старейших родов, происходившему из Литвы и Польши (см. очерк о И.Ю. Трубецком). Еще при Петре I отец, князь Юрий Юрьевич, направил его на учебу за границу. По возвращении из «немецкой земли» молодой князь был взят на службу в качестве царского денщика и в январе 1722 г. записан в сержанты лейб-гвардии Преображенского полка. В апреле того же года Никита Юрьевич женился на дочери канцлера Г.И. Головкина, Анастасии Гавриловне. О репутации, которую сумели завоевать молодые, говорит тот факт, что посажеными отцом и матерью у Трубецкого были Петр I и княгиня Д.М. Меншикова, а у невесты — А.Д. Меншиков и императрица Екатерина. Петр к тому же крестил двух сыновей князя.

Так уж сумел устроиться Никита Юрьевич, что ни один из правителей России, чьим современником он являлся, не отказывал князю в благоволении. Правда, цену за это приходилось платить изрядную. Современники свидетельствовали: чтобы не уйти в тень при Петре II, Трубецкому пришлось заискивать перед князем Иваном Долгоруким, любимцем императора. Ради этого Никита Юрьевич предпочитал «не замечать» все более настойчивых ухаживаний Долгорукого за Анастасией Гавриловной. Как писал М.М. Щербатов, ухаживания временщика не остались без успеха. Долгорукий нередко приезжал в дом Трубецких с компанией таких же повес, «пивал до крайности, бивал и ругивал» хозяина, а однажды «по исполнении над ним многих ругательств хотел, наконец, выкинуть его в окошко».

Потом, правда, Никита Юрьевич расквитался с ним руками другого временщика Э. Бирона: Иван Долгорукий, участвовавший в заговоре «верховников» против самодержавного правления Анны Иоанновны, окончил жизнь на плахе (см. очерк о В.В. Долгоруком).

Сам же Трубецкой, благодаря протекции родного дяди князя Ивана Юрьевича, вовремя ставшего в ряды тех дворян, которые призвали Анну Иоанновну «царствовать самодержавно по примеру прародителей», был пожалован в генерал-майоры и в подпоручики Кавалергардского корпуса, а с упразднением последнего стал майором лейб-гвардии Преображенского полка.

37-летним генералом он впервые в жизни попал на войну, в которой Россия сошлась с Турцией (1735–1739). Под пули и ятаганы Никита Юрьевич, однако, не спешил. Не торопил его и главнокомандующий Б.-Х. Миних, питавший большое расположение ко второй жене подчиненного — княгине Анне Даниловне. Готовясь к походу в Крым, Миних возложил на Трубецкого заготовку провианта для армии. Но тот дело провалил, в результате от голода и болезней в 1736 г. в Крыму погибло не менее половины армии (см. очерк о Б.-Х. Минихе).

Главнокомандующий, желая выгородить себя, объяснял это «жарким климатом и дурной степной водою». Круговая порука связала его с нерадивым помощником: Трубецкой не только не был наказан, но наоборот — повышен в чине. А в январе 1738 г. князь именным указом был назначен генерал-кригс-комиссаром, т. е. главным интендантом русской армии, и пробыл в этой должности до окончания войны. Ох, как пожалел потом Миних о своей беспринципности!