стол, его рука дрогнула над деревянной, инкрустированной самоцветами шкатулкой.

"Целый сундук для простых кандалов, которые сдавили меня, как только коснулись головы…" — мужчина откинул резким движением крышку и провел пальцами по синему бархату, на котором лежали два венца — его и его женщины.

Эти короны передавались из поколения в поколение почти двенадцать веков. Двенадцать пар надевали их на свои головы, дабы показать что имеют право носить титул княжеской семьи огромного государства. Сперва они венчали бархатные шапки, но спустя ещё десять веков, стали походить на венцы, которые накрывали чело и выглядели действительно, как шикарные кандалы для мученика.

Всеслав взял в руки свою корону и закрыв глаза, надел её на голову, лишь потом взяв в руки корону Станиславы. Он замер взглядом на золотом венце, проводя пальцами по белым и синим камням, которые венчали украшение.

— Арысь! — Всеслав сжал корону в руке, пытался сдержать себя, но не смог, — Покажи мне ещё раз то фото, которое было на аппарате Государыни.

— Конечно, Государь! — ответила берегиня, а мужчина даже поднять взгляд не мог, чтобы посмотреть на то, что попросил увидеть опять.

Всеслав медленно поднял только глаза и замер. Перед ним было то самое фото, в этот раз увеличенное в сотни раз. Впервые князь рассмотрел нечто такое во взгляде Стаси, что заставило его снова ощутить глухой удар в груди. Странное чувство, уже однажды вынудившее мужчину прикоснуться рукой к себе в том месте, под которым билось сердце.

Князь встал во весь рост, продолжая сжимать женскую изящную корону в руках. Не спеша его взгляд побежал по фото, пока не остановился на чертах лица мужчины. Именно этот муж показался Всеславу слишком странным ещё впервые, когда мужчина его увидел. Продолжая прожигать лик незнакомца взглядом, князь искал то, что могло зацепить его внимание настолько, что сейчас он буквально не отрывал глаз от голограммы.

— Выведи мне последний портрет семьи карпатских мольфар, Арысь, — почти не веря в подобное, тихо и спокойно произнес мужчина, а сам уже и так догадался что увидит.

Потому, когда перед ним предстал портрет Зоряна Вершигоры, лицо самого князя обратилось в монолитный, идеально холодный и острый камень. Каждая черта Всеслава заострилась настолько, что он стал походить на живую статую.

— Это его сын… Такого сходства не бывает на пустом месте! — гортанно прошептал князь, переводя взгляд с одного фото на другое, — Она либо не знала, кто был рядом с ней, либо знала и соврала мне!!! Солгала с самого начала!! — Всеслав всадил кулак в столешницу, ощутив как боль прошила костяшки пальцев.

— Она не могла знать… Княгиня сама искала эту семью, Государь! Однако увидев снимки не признала этого сходства. Я не различила в её мимике ни единого намека на ложь. Потому… Скорее всего Государыня и сама не ведает, кто рядом с ней на этом снимке.

Слова Арысь продолжали звучать в голове Всеслава, как набат. Он и сам не хотел в это верить, и понимание это стало настолько ярким, что вынудило произнести:

— Вели приготовить только Морану. В кортеж машин пусть сядут стражники и солдаты с оружием в полной боевой готовности, а Ярослава вели оставить в твердыне под присмотром Вессария! Как только мы отправимся в Киев, немедля закрой весь княжеский уровень опять, и чтобы ни одна крыса не попала туда пока мой сын там один!

— Что велите делать с Катериной? Мирослава настаивает на судилище над девушкой, и аппетиты матушки растут!

Всеслав только скривился и открыв футляр положил корону княгини на такой же синий бархат, как и его покрывала в покоях.

"Ты как дурман… Настолько пьянящий, что я впервые перестал чувствовать себя пустым сосудом из холода, Стася…"

— Это оставить за Княгиней! После коронации только она будет вести дела внутреннего двора. Бабские дрязги и базар — последнее, что меня сейчас волнует, Арысь! Как и недовольство Мирославы!

Всеслав закрыл крышку футляра и взяв его в руку, уверенно обогнул стол, сняв по дороге с золоченого держателя длинную красную накидку, которую сегодня наденет на плечи совершенно незнакомой, но ставшей уже настолько близкой женщине.

7.2

— Ответь мне на один, мать его, вопрос, Саша! Какого черта лысого мы тут делаем? — Радуцкий встал рядом с Варнавой и осмотрел старый заброшенный дом на окраине одного из массивов на Позняках.

— Знал бы, что здесь делала Вика, сказал бы! — глухо ответил Саша и накинул на голову капюшон, кивнув Радуцкому на кучку подростков, сидевших на бетонных плитах возле заброшки.

— Пацаны, привет!

Варнава только хмыкнул, понимая, что правильно решил, когда отдал такую важную задачу, как опрос школоты в руки Радуцкого. Последний и сам был как гопник, вот ребята тут же и отозвались на голос Игоря.

— Здарова, мужики! — один из парней спрыгнул в сухую траву и тут же продолжил, — Если вы от Захарича, то мы не лезем больше на стойку! Реально! Просто тут у нас место сходки. Пиво пьем и с девочками общаемся.

— Ладно-ладно! — Игорь приподнял козырек кепки и достал ксиву, раскрыв её перед пареньком, который тут же побледнел.

Богдан посмотрел на удостоверение, и замер. Рослый и крепкий парень занимался боксом, а вчера избил одного из своих соседей за пьянку в парадном. Это и вызвало испуг в глазах Богдана, который заметили и Радуцкий, и Варнава.

— Спокойно, парень! Нас не интересует твоя… — Саша оборвал себя и осмотрел ребят за спиной парня, — …компания и ваши похождения. Сами были пацанами. Мы с вопросом и не более, расслабься и просто помоги нам, если видел что?

Богдан выпрямился понимая, что говорит не просто с патрульными, потому молча кивнул и махнул своим парням, чтобы они тоже спустились с плит.

— Вы, пацаны, часто тут бываете? — Радуцкий осмотрел каждого из парнишек, только затем указав на заброшенную высотку новостроя.

— Почти каждый вечер и на выходных. Мы раньше тут занимались. Ну, типа, паркур, все дела, — отозвался ещё один парень, и добавил, — Я Андрюха, а это Бодя и Филипп.

Варнава осмотрел парней опять, заприметив, что одеты они дешево. Простые болоньевые куртки, почти стёртые кроссовки и потёртые джинсы с дырами на коленях. Только байки под куртками из натурального материала и выглядели неплохо.

"Простые пацаны, которые не могут быть замешаны в чем-то. Однако могли что-то видеть… или найти," — Варнава прищурился, вспоминая единственную запись камеры видеонаблюдения в продуктовом рядом, и последний запеленгованный сигнал сотового Виктории именно недалеко от этого места. Аппарат работал до сих пор, не смотря на то, что в нём заменили карту,