Я решила, что это отличный знак.

Как и прошлой ночью, я расплела свою косу, вынула воткнутое в нее перышко и громко произнесла:

– Я дарю это перо, символ духа моего народа: сильного, свободного и могущественного. Я хочу, чтобы сила этого духа наполнила наш круг и укрепила нашу решимость сотворить защитное заклинание!

Затем я выпрямилась, и мы с Кевином подошли к Стиви Рэй. Я призвала землю, Стиви Рэй протянула мне рябиновую палочку. Она улыбнулась Кевину, прошептала одними губами: «Пока-пока, мы будем скучать» – и смахнула слезу.

После этого мы перешли к Шайлин и забрали у нее камень с отметиной.

– Береги себя, – напутствовала Шайлин моего брата.

Затем настала очередь огненной Шони. Отдав мне хрустальный тетраэдр, она серьезно сказала Кевину:

– Не подведи! Помни: мы все будем скучать.

Наконец мы оказались перед Афродитой.

Я призвала воздух и зажгла желтую свечу, а Афродита передала мне убийственно острый атам. Потом она посмотрела на Кевина.

– Когда будешь разговаривать с Другой Афродитой, будь самим собой. Тогда она тоже тебя полюбит, не сомневайся.

После этого она сделала нечто такое, отчего у меня отвисла челюсть, – она его поцеловала: нежно, ласково, прямо в губы!

– До свидания, моя единственная богиня любви. – Мой младший брат шагнул к ней, взял лицо Афродиты в свои ладони и поцеловал ее, но не нежно и совсем не ласково, а страстно, сексуально! Я боялась взглянуть на Дария и была несказанно счастлива, что он остался там же, где и прошлой ночью, а именно по другую сторону круга!

Мне пришлось пихнуть Кевина в плечо, и только после этого он нехотя отпустил Афродиту.

Я взяла Кевина за руку, мы вернулись в центр круга, и тут я наконец смогла выдохнуть от облегчения. Наш круг был очерчен светящейся полосой ярко-алого цвета.

– Это… нормально? – шепотом спросил Кевин.

– Нет. Но сейчас, наверное, так и надо.

Я приступила к последней части заклинания. Казалось, все шло хорошо, но через какое-то время я вдруг заметила, что перо малиновки исчезло. Я поискала его глазами и ахнула про себя.

В прошлый раз оно тоже исчезло! Я тогда по невнимательности не заметила этого, но сейчас каким-то чудом повторила эту ошибку.

Значит, я все делаю правильно!

Ладно, не нужно отвлекаться. Ритуал должен быть закончен.

Я собралась с силами – и вдруг запнулась. С екнувшим сердцем я подняла глаза на Афродиту.

– Наше намерение! В прошлый раз мы все сбились как раз в этом месте. Мы все подумали плохо о твоей маме. Значит, нужно это исправить.

Афродита задумчиво кивнула, потом ее глаза просияли.

– Придумала! Давайте все дружно подумаем: «Фрэнсис Ла-Фонт получила второй шанс».

– Умница! – Я обвела глазами свой круг. – Я прошу вас подумать об этом, всех, прямо сейчас.

Я начала рисовать пентакль. Заканчивая, я нарочно чиркнула острым лезвием по своей ладони, прямо поверх еще не зажившего шрама, и подумала: «Мама Афродиты получила второй шанс».

Дальше все было проще простого. Я поставила на землю пирамидку, символизирующую огонь, потом камень Шайлин, добавила рябиновую палочку и, чуть запыхавшись, произнесла завершающие слова, изменив в них лишь упоминание о порядке, в котором мы призывали стихии.

– Я заканчиваю с подношения земли, с рябины. Я возвращаю земле ее дар, благословленный всеми стихиями и заряженный их силой. Пусть она растет сильной, пусть живет долго, пусть могущественная защита стихий позволит ей противостоять любому негативному влиянию.

Так же, как прошлой ночью, я крепко воткнула палочку в землю.

На этот раз не было никакого взрыва. Раздался лишь могучий вздох, словно сама земля с наслаждением вдохнула свежий живительный воздух.

Потом земля у подножия рябиновой палки пришла в движение. На этот раз мы не увидели никакой зияющей пропасти. Не было даже ямы. Больше всего это было похоже на движение земли и образование пустоты на месте того, что совсем недавно существовало. Эта пустота расширялась на глазах, проглотив сначала камень, потом пирамидку и – последним – атам. Как только наши подношения исчезли, рябина пошла в рост.

На этот раз она не была скрюченной и не клонилась к земле. Она росла крепкой, высокой и ровной.

Я посмотрела на брата. Он взял мои руки в свои. Мы крепко обнялись.

– Пообещаешь мне кое-что? – спросил он.

– Все, что попросишь.

– Позвони Другому Кевину. Верни его в свою жизнь. Он не может с тобой связаться, это можешь сделать только ты. Он просто мальчишка. Он скучает по тебе, хотя, возможно, не хочет этого признавать. Будь ему старшей сестрой, хорошо?

Слезы заструились по моим щекам, смешиваясь со снегом.

– Даю слово. Ты тоже пообещай мне кое-что.

– Все, что попросишь.

– Будь осторожен, всерьез, не как глупый мальчишка, играющий в супергероя. – Он хотел что-то возразить, но я его перебила. – И еще пообещай, что если тебе будет по-настоящему худо, если окажешься в безвыходном положении, то прорвешься в парк Вудвард с четверкой верных людей, которые помогут тебе создать круг, и придешь сюда.

Он улыбнулся мне.

– Это две просьбы, а не одна.

– Скажи, что обещаешь.

– Обещаю.

Мы снова обнялись, и я с такой силой прижала его к себе, как будто не хотела отпускать.

Да я и не хотела. Меньше всего на свете я хотела разжать руки и отпустить своего младшего брата.

– Я люблю тебя, – мы сказали это одновременно и тут же отпрянули друг от друга, смеясь сквозь слезы. – Чур-чура!

– Я первый! – сказал Кевин. – Опять!

– Врешь!

– Ты не умеешь проигрывать, неудачница. Но я все равно тебя люблю. Береги себя, Зо. И позаботься о Другом Кевине – ты обещала.

С этими словами он шагнул в никуда – и исчез.

Зои

Закрытие круга было печальным. Мы все делали тихо и медленно. Когда все было закончено, я вместе с друзьями поехала в Обитель Ночи, без своего младшего брата.

Никто почти ничего не говорил. Афродита прижалась к Дарию и тихо плакала, а он обнимал ее, гладил по волосам и что-то нашептывал на ухо.

Старк попросил Шони сесть за руль, а сам усадил меня к себе на колени и укачивал как маленькую девочку, пока я орошала слезами его толстовку.

Впрочем, он нисколько не возражал.

– Я пойду, приму ванну, – сказала я, когда мы отряхнули снег с ботинок и вошли в школу.